– Моя программа называется «Комедия тела», – продолжал откровенничать Мюллер, глаза которого заблестели, словно в них отразились огоньки гирлянды на рождественской елке. – Я появляюсь перед жюри голым и начинаю играть своими мускулами, рассказывая анекдоты. – Эндер многозначительно помолчал, а потом добавил: – Ну, не совсем голым, конечно. Мой самый большой мускул остается закрытым.
– Сейчас была очередная шутка?
– Ответ отрицательный. Но я могу рассказать вам действительно хороший каламбур. Вот, послушайте: «Вчера надо мной освободилась квартира в подвале».
Произнеся это, Мюллер растянул рот в широкой улыбке, а Линда только закатила глаза. Между тем они подошли к лифту. Не успел Эндер нажать на кнопку, как раздался телефонный звонок.
Комендант пошарил своими массивными пальцами по поясу для инструментов, охватывающему его бедра, словно патронташ, и вытащил из прозрачного кармашка беспроводной телефон, подключенный к стационарной телефонной сети.
– Медицинская клиника. Эндер Мюллер. Слушаю вас! Что? А, это ты! Нет, мой мобильник разрядился. К тому же здесь, в подвале, нет приема. – Проговорив это, Эндер громко расхохотался и добавил: – У нас все отлично. Не беспокойся.
При этом Мюллер заговорщически подмигнул Линде, и та всерьез задумалась, стоит ли ей входить с этим человеком в подъезжавший к ним лифт. Однако при мысли о возвращении в дом, где на ее кровати лежал какой-то незнакомец, а может быть, и сам Дэнни, ее тело охватил озноб.
«Может быть, подождать здесь? – размышляла она. – Или все-таки стоит спуститься в морг, где, конечно же, еще холоднее? Ведь Мюллер говорил, что после аварии с электроснабжением остановились и насосы, подававшие в клинику тепло».
– Гельголанд теперь является землей, идущей в ад
[6], если ты понимаешь, о чем я, – сказал Эндер в телефон и для пущего понимания собеседником смысла его не очень удачной шутки еще раз передал сказанное по слогам.
Убедившись, что на другом конце провода оценили его «каламбур», Мюллер заявил:
– Мир здесь проваливается в тартарары, и ни одна собака даже нос на улицу не высовывает. Я мог бы доставить труп в клинику на индийском слоне, и никто ничего не заметил бы, Пауль.
«Пауль Херцфельд, – догадалась Линда. – Больше некому». Подошел лифт, и они вошли в кабину. При этом Эндер следовал впереди, толкая каталку с трупом перед собой. К счастью, белый мешок был непрозрачным, ибо Линде и без того хватало, что под пленкой контуры тела мужчины просматривались достаточно четко.
Тем временем Мюллер продолжал разговор.
– Я сказал леди, что с обрыва сиганул еще один уставший от жизни человек. Что-что? – Эндер покосился на Линду. – Да, она со мной и, если мне будет позволено сказать, то должен признать, что у этой женщины огромные глаза. Они как мужские ноги – такие же большие, влажные и черные. – Его смех оборвался так же внезапно, как и начался. – Нет, я не цитирую Фипса Асмуссена. Это из… Хорошо, хорошо. Я тебя внимательно слушаю. – Последовала длительная пауза, время от времени прерываемая хмыканьем Эндера. Затем он внезапно громко воскликнул: – Ни в коем случае!
Между тем лифт остановился, и двери открылись, давая проход в подвал. При мертвенном свете автоматически включившихся неоновых трубок освещения Эндер принялся, пятясь назад, дергать каталку. В этот момент Линде показалось, что вопреки ее ожиданиям воздух здесь, внизу, был намного теплее, чем наверху, хотя изо рта у нее по-прежнему шел пар.
– Может быть, это и ужасно важно, Пауль, – возобновил разговор Мюллер. – Но ты сказал, что я должен только быстро доставить тело в морг, и на этом мы квиты.
Они остановились возле окрашенной в светло-зеленый цвет раздвижной двери. Эндер зажал телефон между плечом и подбородком и обеими руками раскрыл ее. Затем они вошли внутрь помещения с низким потолком. По размерам оно напоминало волейбольную площадку и в полумраке могло сойти за кухню какого-нибудь отеля. Здесь были такие же отделанные белым кафелем стены, шкафы из нержавеющей стали и раковины у стены. В общем, все было бы вполне мирно, если бы посреди комнаты не возвышался секционный стол…
– Нет. Ни в коем случае, дружище! – продолжал сотрясать воздух Мюллер. – У меня и без того задница в мыле! С меня достаточно того, что я уже стою здесь, в анатомичке!
Произнося все это, комендант нажал на два больших горевших зловещим светом выключателя рядом с дверью, и на потолке замерцало несколько неоновых огней. Одновременно под потолком заработал и вентилятор.
– Честное слово! Ты требуешь от меня слишком многого! Даже не думай об этом! Я и так сегодня из-за тебя уже прикоснулся к трупу!
Во время столь насыщенной эмоциями тирады Эндер принялся одной рукой дико жестикулировать, а потом, указав на шеренгу холодильников, стоявших у стены справа от него, устало выдохнул:
– Я ненавижу бывать здесь, внизу.
Внезапно он остановился и повернулся к Линде, все еще стоявшей в дверном проеме.
– Эй! Вы кем работаете? – спросил Мюллер.
– Что?
– Вы кто по профессии? Чем зарабатываете себе на хлебушек, Линда?
– Я рисую.
– На стенах? Или вы создаете картины? – продолжал задавать вопросы Эндер, одновременно передавая информацию своему абоненту.
– Комиксы! – ответила она так громко, что ее услышал даже Херцфельд на другом конце телефонной линии.
Выслушав очередной вопрос профессора, Эндер в растерянности почесал в затылке.
– Насчет ее глаз ты не среагировал, а вот руки тебя почему-то заинтересовали! – Он покосился на Линду, а затем сказал: – Пальцы у нее красивые, как у пианистки. Хорошо, да, передаю…
С этими словами Мюллер протянул Линде телефон.
– Что? – удивилась молодая женщина.
– Он хочет поговорить с вами.
Линда брезгливо прижала к уху влажную трубку, покрытую липким потом коменданта, и только через несколько секунд до нее дошло, что явилось причиной столь необычного волнения Мюллера. Херцфельд не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к главному:
– Я узнал, как обстоят дела на самом деле. Вы были правы. Похоже, мне понадобится больше времени, чтобы оказаться у вас на острове.
В это время сзади послышался какой-то шорох. Оказалось, что его издал световой сигнальный аппарат. Между тем профессор произнес:
– Поэтому я вынужден просить вас еще об одном одолжении.
– Чего вы хотите? – спросила Линда, почувствовав, как у нее похолодело в животе.
– Вы должны произвести вскрытие трупа!
Глава 16
Берлин
