В голосе Линды скорее звучал вопрос, чем утверждение.
– Респираторные шумы умерших, – пояснил Херцфельд. – Чаще всего это происходит тогда, когда при прогрессирующем процессе распада воздух начинает выходить из легких.
Во время разговора с профессором она услышала отдаленные автомобильные гудки, что в данный момент показалось ей происходящим в другой галактике. В ее вселенной, на этом богом забытом и страдающем от ударов стихии острове, не было никаких признаков человеческой цивилизации. Здесь царили насилие, боль и смерть.
– И что теперь? – обессиленно спросила Линда.
Она встала с колен и посмотрела на себя в зеркале. Ее руки, дрожащие колени – все было в крови.
«Боже мой! – пронеслось у нее в голове. – Здесь повсюду мои отпечатки пальцев! И это в доме, в который мы вломились незаконно!»
– Эндер говорит, что убийцы нигде не видно. Тем не менее я не думаю, что оставаться вам в доме было бы хорошей идеей.
– Что же мне делать? – растерянно спросила Линда, но когда осознала смысл предложения Херцфельда, начала бурно протестовать.
Однако Пауль не стал ее слушать.
– Доставьте труп в морг, – сказал он. – Я перезвоню, когда встречусь с одним из моих бывших коллег.
Глава 26
– Царрентин-на-Шальзе? – спросил Ингольф. – Никогда не слышал о таком месте.
– Богом забытое местечко у озера Шальзе с населением пять тысяч человек, – буркнул Херцфельд.
Дабы избежать пробок на шоссе, им пришлось несколько раз нарушить правила дорожного движения. Возле указателя «Дорожные работы» Ингольф задним ходом быстро проехал двести метров, отделявшие их от съезда с автострады, и помчался по проселочной дороге, обгоняя все транспортные средства, придерживавшиеся ограничения скорости.
– Для того чтобы добраться до этого Царрентин-на-Шальзе, придется сделать крюк, на что потребуется не более десяти минут. Это по данным навигатора, но мне кажется, что хватит и пяти, – проговорил фон Аппен и спросил: – И все же что мы там забыли?
– Там живет Мартинек.
– А это еще кто?
– Мне кажется, для вашей же пользы будет лучше знать как можно меньше, – со вздохом ответил Херцфельд.
Ингольф одарил его коротким взглядом и сосредоточился на дороге. Перед ними показался такой узкий и крутой поворот, что даже без гололеда любой нормальный водитель нажал бы на тормоз, чтобы избежать ненужного риска.
– Профессор Херцфельд, я, конечно, еще очень молод, но отнюдь не дурак, – заявил он. – Мне теперь известно гораздо больше, чем вы предполагаете. Ваша дочь в опасности, возможно, ее похитили.
Говоря это, Ингольф продемонстрировал настоящие чудеса водительского искусства, даже ускорившись на опасном вираже.
– Правда, я пока не возьму в толк, почему вы осуществляете по телефону нечто похожее на дистанционное управление проведением вскрытия. Причем вскрытием занимается, насколько дошло до моих ушей, женщина, не имеющая ни малейшего понятия в этом вопросе. Однако, поскольку речь идет о наличии одного или даже нескольких трупов, то можно предположить, что похититель или похитители очень опасны. Я, конечно, хорошо воспитанный молодой человек и готов помогать ближним. И все же мне кажется, что я заслуживаю большего доверия, если уж так вышло, что мы вместе движемся навстречу опасности.
Херцфельд повернулся к практиканту и, внимательно посмотрев на него, спросил:
– Вы хотите, чтобы я сказал больше?
– Это было бы очень любезно с вашей стороны!
– Вам кто-нибудь говорил, что вы ведете себя так, будто обладаете правом судить всех и каждого? Таких называют «в каждой бочке затычка».
Произнося это, Херцфельд усилием воли заставил себя смягчить тон и улыбнуться. Ингольф тоже не остался в долгу и усмехнулся:
– А вам кто-нибудь говорил, что у вас своеобразное чувство юмора? Посылать стажера в первый день его практики за дефибриллятором…
Этот вопрос невольно вернул Херцфельда к тому моменту, когда несколько часов назад он проводил вскрытие. Пауль с тоской подумал, что тогда ему приходилось беспокоиться по большей части по пустякам. Его раздражал шум, производимый системой отопления в спальне. Ему не давало покоя то, что он забыл поздравить с днем рождения своего старого школьного товарища и узнал о его увольнении только из газет. Тогда он сильно переживал относительно появления первых седых волос на своих висках. Его беспокоило также возможное расторжение с ним трудового договора. Не выходил из головы развод с женой и отсутствие контактов по телефону с дочерью Ханной. Он все отдал бы за то, чтобы вернуть то время!
Несколько минут они ехали молча. Часы показывали без нескольких минут двенадцать. И хотя всего лишь наступил полдень, создавалось впечатление, что был уже вечер. В такой снегопад езда с выключенными ксеноновыми фарами «порше» означала бы настоящее самоубийство. К тому же они проезжали по области, богатой озерами, которые и без того притягивали к себе сильный туман. Хорошо еще, что на проселочной дороге движение было не столь интенсивным, как на автомагистрали A-24.
– Почему вы мне помогаете? – спросил наконец Херцфельд. – Почему согласились отвезти меня?
Ингольф почесал выступающий подбородок и немного нервно ответил:
– Сначала я хотел просто проявить вежливость, увидев вас стоявшим под таким снегопадом, а потом понял, что вы находитесь в затруднительном положении. И поскольку на выходные у меня ничего не планировалось…
– Бросьте молоть чепуху! – перебил его Херцфельд, вскинув для убедительности руку. – Я не верю ни единому вашему слову. Сын сенатора по внутренним делам, да еще, судя по всему, единственный ребенок в семье. Сынок, который уже вырос из коротких штанишек! Да вам достаточно было одного звонка, чтобы заполучить для стажировки любое место в мире!
– Возможно, вы и правы, – кивнул в знак согласия Ингольф. – Но мне не нужно любое место. Я хочу пройти стажировку именно с вами.
– Почему?
– Мне кажется, что с учетом развивающихся событий сейчас не самое подходящее время для изложения моих истинных намерений.
– Чего вы от меня хотите?
В этот момент в сознании Херцфельда сложилось окончательное понимание того, что готовность Ингольфа оказать ему помощь не была простым совпадением. Не являлось случайностью и то, что они познакомились именно в этот день. Недоверие к практиканту у Пауля еще более усилилось, когда фон Аппен произнес:
– Я хочу предложить вам бизнес, профессор Херцфельд.
– Бизнес?
– Да, причем очень прибыльный! Прогнозируемый годовой доход составит не менее четырехсот миллионов долларов, и это только самая пессимистическая оценка по бизнес-плану.
– Это шутка?
– Нет, не шутка. Речь идет о совершенно новом продукте на мировом рынке технологий безопасности. Это дальнейшее развитие PetSave-One.
