Помощник прошелся нервной походкой по кабинету своего знаменитого шефа.
— И знаете, доктор, что самое печальное? — спросил он меня.
Я отрицательно покачал головой.
— Это то, что он рискует опоздать, даже если выиграет дело.
— Как так?!
— Очень просто. Слушайте. Врагов-завистников у Ивана Дмитриевича, как вам известно, очень много. Ему не прощают его непрошеные вмешательства, его блестящие победы в розысках. В данном случае дело обстоит так же. Он вмешался в уже оконченное дело, доставившее лавры и следователю, и прокурору. И вот сегодня я получил грустное известие: враги Путилина одержали над ним победу.
— Как так?! — привскочил я.
— Очень просто. Иван Дмитриевич перед своим таинственным отъездом посвятил меня, преподав некоторые инструкции, в суть дела. Он выхлопотал отсрочку приведения в исполнение приговора над Александровским на семь суток.
— Ну да, я это знаю. И, честное слово, он, очевидно, не зря хлопотал об этом!
— Я нисколько не сомневаюсь в этом, доктор, но… но…
— Да говорите же, не томите!
— Но случилось нечто для него удивительное: отсрочка сокращена по просьбе его врагов. Короче говоря, битье Александровского кнутом назначено на восемь часов утра завтрашнего дня.
— Как?!
— Так. Ровно на двое суток раньше обещанного. Как им удалось достичь этого, не ведаю. Знаю и повторяю только одно: если Иван Дмитриевич сейчас не появится, для него все будет потеряно — в смысле полной победы. Быть может, он спасет Александровского от каторги, но от плетей он его не спасет. В восемь часов утра его выпорют на Конной.
Меня при этом сообщении словно обухом по голове ударило. Поражение! Первое поражение моего гениального друга, благороднейшего человека! И тогда, когда победа, очевидно, уже у него в руках!
— Что же делать? Этого не должно произойти! — воскликнул я.
Помощник Путилина печально пожал плечами.
— Мы бессильны, доктор. Разве мы знаем, где он, разве мы можем его предупредить?
Так, в тревоге и волнении, просидели мы в кабинете исчезнувшего Путилина до одиннадцати часов вечера.
— Все потеряно. Блестящая ставка Ивана Дмитриевича бита! — уныло проговорил его верный помощник.
Я готов был рвать волосы на своей голове. «Бита! Путилинская ставка бита!» — молнией пронеслось в моем мозгу.
В эту минуту в кабинет поспешно вошел агент:
— Пожар охлопковского дома! Дом горит, как свеча!
— Где?! Где пожар?! — бросился к агенту помощник Путилина.
— В доме той старухи-ростовщицы, которую, помните, убили… — пролепетал испуганный агент.
— Доктор, скорее, скорее! Едем! Вы слышали, где горит? Пальто, лошадей, скорее, черт возьми! — кричал помощник.
Агент хлопал глазами:
— Сейчас… сию секунду!
— Доктор, доктор, сердце мне говорит, что там наш дорогой Иван Дмитриевич!
Мы беспощадно гнали лошадей. Прохожие в ужасе шарахались в стороны. Все ближе, ближе… Уже стали видны зарево, клубы черного дыма. Уже слышен был запах гари. Вот и дом убитой ростовщицы Охлопковой. Густая толпа народа преграждала нам путь.
— В сторону! Дорогу! — ревел как исступленный помощник Путилина. — Боже мой, тут ли Х.? А что, если…
Мы вбежали во двор, заполненный пожарным обозом. Дом действительно пылал, как свеча, ярко, с треском. И в ту секунду, когда мы подбежали к горящим дверям, на фоне пламени ярко обрисовались две фигуры. Два человека боролись, зверски, озлобленно, стараясь вырваться из объятий друг друга.
— Смотрите, это Иван Дмитриевич! — закричал мне помощник и бросился в огонь.
Но его опередил сам Путилин. Резким движением он повалил высокого мужчину на пол и поволок к выходу. Через секунду, опаленный, он прорвался сквозь бушующее пламя.
— Помогите мне, тащите его! У меня рука обожжена… — раздался знакомый властный голос.
Все бросились к нему на помощь.
— Иван Дмитриевич! Вы? Дорогой!.. — захлебнулся помощник.
Я поспешно стал осматривать ранения моего великого друга.
— Ничего… Особенно серьезного ничего нет… — спокойно ответил он. — Чуть-чуть подпалился.
Человека, которого вытащил Путилин, подняли на ноги.
— Ну как, любезный, вопиет или не вопиет кровь убиенного об отмщении?
Поставленный на ноги — это был дворник охлопковского дома — злобно озирался по сторонам.
— Проклятый!.. — хрипел он.
— Попался, голубчик! Господа! — обратился к нам Путилин. — Там, в доме, жена этого молодчика и полицейский. Они заперты. Выпустите полицейского и держите жену дворника! Я еду. Х. еще работает в доме, спасайте его!
— Иван Дмитриевич, побойся бога, куда ты?! Ты сам нуждаешься в медицинской помощи. Смотри, ты страшно обжег руки! — взмолился я.
— Ах, оставь! — последовала бурная реакция у Путилина. — Только бы не опоздать!
Миг — и он исчез за воротами горевшего дома. Двор наполнился полицейскими. Помощник Путилина стал спешно отдавать приказания. Вскоре из горевшего дома выскочил агент Х.
— Ура! Пачки денег найдены! Ура Путилину! — кричал он в восторге.
Никто ничего не понимал. Пожарные работали как львы. Дом оцепили кордоном полицейских. Когда открыли дверь, первым выскочил полицейский, за ним — красавица Варвара.
— Держите ее! Его превосходительство приказал мне караулить ее.
Женщину связали. Она кричала, кусалась, рвала на себе сарафан. Дом сгорел дотла. Не получив распоряжений Путилина, мы не знали, что делать дальше.
Начинал уже брезжить рассвет. Я взглянул на часы: было двадцать минут восьмого. Сдав на руки полицейским чинам дворника и его жену, мы бросились на Конную площадь.
— Держите их крепко, братцы! — распорядился помощник Путилина.
— Будьте спокойны, не выпустим! — лихо ответили те.
Из рук палачей
Несмотря на ранний утренний час, Конная площадь была заполнена народом. Толпа, всегда жадная до разных зрелищ, поспешила сюда, на это печальное место публичных позорных телесных наказаний, чая полюбоваться жестоким «учением». Она стояла густой, тесной массой, весело хохоча, зубоскаля, пересмеиваясь.
— А ловко ему всыплют!
— Да, гляди, у палачей ручищи какие! С одного раза шкуру со спины спустят!..
На помосте, самодельном эшафоте, грустно, грозно и печально возвышался позорный столб. Вдруг толпа заколыхалась, как море, потревоженное порывом шквала:
— Везут! Везут!..
Все взоры, горевшие лихорадочным блеском животного любопытства, устремились туда, откуда везли осужденного к телесному наказанию преступника.
