Одиннадцать обезглавленных трупов
Страшная посылка
Это было, начал доктор, в 187… году, вскоре после назначения моего друга начальником сыскной полиции. Надо вам сказать, что два последние перед этим событием года были особенно богатыми на зверские, кровавые происшествия. Путилин просто с ног сбился. Иногда ночью он посылал за мной:
— Друг мой, мне нужна твоя помощь. Определи, сколько времени, по-твоему, мог прожить этот человек после полученной им раны. Мне необходимо это знать.
Поскольку мой друг никогда не задавал мне праздных вопросов, я всегда старался дать ему как можно более точный ответ.
Шел февраль. В воздухе уже пахло весной. Я сидел у Путилина, в его служебном кабинете, и мы вели задушевную беседу. Вдруг послышался нервный стук в дверь.
— Войдите! — крикнул начальник сыскной полиции.
На пороге кабинета стоял старший дежурный агент, взволнованный, бледный.
— Ваше превосходительство, страшное преступление! — заикаясь, проговорил он.
— В чем дело? — озабоченно спросил Путилин.
— Сию минуту нам сообщили, что в трех различных районах города найдены три трупа!
— Что же в этом особенно страшного, голубчик? — слегка усмехнулся Путилин.
— Вы не дослушали меня, ваше превосходительство. Дело в том, что все три трупа без голов.
— Как без голов? — мой друг даже привскочил от удивления.
— Так-с. Головы у всех отрезаны совсем недавно, и, очевидно, не у трупов, а у живых еще людей.
Путилина передернуло. Каюсь, и я почувствовал себя не очень хорошо.
— Вот что, голубчик, сию минуту дайте знать прокурору, судебному следователю и врачу. Я сейчас туда выезжаю. Ты поедешь со мной, Иван Николаевич?
— Что за вопрос? Разумеется… — с готовностью ответил я.
— Где трупы? — отрывисто спросил Путилин.
— Один — за Нарвской заставой, другой — близ деревни Волково, третий — близ Новодевичьего монастыря.
— Все — окраины… — вырвалось у Путилина.
Только мы собирались выйти из кабинета, как снова раздался стук в дверь.
— Ну что там еще? Кто там? Войдите!
Два сторожа бережно внесли объемистый ящик, завернутый в черную клеенку.
— Что это? — удивленно спросил шеф сыска.
— Посылка на ваше имя, ваше превосходительство! — гаркнули сторожа.
— Кто принес?
— Час назад доставлена посыльным. Велено передать вам в собственные руки.
Путилин сделал досадливый жест рукой:
— Нельзя терять времени… А впрочем…
И Иван Дмитриевич выразительно посмотрел на меня.
— Надо вскрыть посылку! — ответил я ему.
— Живо! Живо! Вскрывайте! — отдал он приказание сторожам.
Ловкими привычными жестами те распутали бечевки и разрезали черную клеенку. Под ней оказался грубо отесанный белый деревянный ящик. Мы все поближе придвинулись к нему. Путилин стоял впереди.
— Подымайте крышку! — нетерпеливо бросил он сторожам.
— Ишь ты, как крепко гвоздями приколочена… — заметили оба сторожа, стараясь ножами поддеть крышку таинственного ящика.
Наконец доски отскочили с треском и характерным сухим лязгом сломанных гвоздей.
— С нами крестная сила! — раздался дикий испуганный крик отпрянувших от ящика сторожей. — Головы! Головы!
Путилина тоже словно отшвырнуло назад. Старший дежурный агент замер на месте. Лицо его было белее полотна. В ящике, на смоченном кровью грубом холсте, лежали рядом, одна к другой, три отрезанные головы. На что уж я, как доктор, привык ко всевозможным кровавым ужасам, а тут, поверите ли, при виде этих страшных мертвых мужских голов задрожал, как какая-нибудь нервная барынька.
— Ваше… ваше превосходительство… — первым нарушил оцепенение, охватившее всех, здоровенный детина сторож. — Тут бумага еще какая-то лежит! — И, бережно сняв с одной из голов лист в четвертинку плохонькой бумаги, смоченной по краям кровью, он протянул ее Путилину.
С дрожью в руках взял это страшное послание мой неробкого десятка друг.
— Вы… вы ступайте пока! — отдал он приказ сторожам.
Те, словно радуясь, что могут избежать дальнейшего лицезрения голов, быстро покинули кабинет.
Путилин начал громко читать:
— «Посылаем тебе, твое превосходительство, в дар гостинец — три головы. Жалуем тебя этой наградой за твое усердие, с коим ты раскрыл, накрыл и предал шайку „Стеньки Разина“. Исполать
[20] тебе, мудрый сыщик! А еще скажем, что таких голов ты получишь еще восемь, всего же их будет одиннадцать. А двенадцатую голову получить тебе уже не придется, потому что голова эта будет твоя собственная.
Бьем челом тебе,
А. Г. Г.».
Недурно! — вырвалось у Путилина.
— Ловко! — вырвалось у меня.
Я быстро подошел к ящику и, схватив одну голову, близко нагнулся к ее широко раскрытым глазам.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил меня талантливый сыщик.
Я усмехнулся:
— Разве тебе, Иван Дмитриевич, не известно, что порой в зрачках убитого запечатлевается образ убийцы? Зрачки глаз убиваемого воспринимают как негатив черты лица убийцы.
Увы! Сколько я ни бился, ровно ничего не мог узреть в мертвых, остекленевших глазах. В них застыли только ужас и невыразимое физическое страдание.
— Ну? — с надеждой в голосе спросил меня мой друг.
— Ничего! — с глубоким сожалением ответил я.
— В таком случае идем, не теряя времени… Я принимаю вызов этой страшной банды. Клянусь, что я или первый из восьми сложу свою голову, или раскрою этих чудовищ!
Одиннадцатая голова. В мертвецкой. «Хрустальный дворец»
Петербург был охвачен паникой. Весть о том, что появилась какая-то страшная шайка злодеев, обезглавливающих обывателей, моментально облетела приневскую столицу. Стоустая молва преувеличивала, как обычно это бывает, число жертв, и петербуржцы в ужасе кричали:
— Не выходите на улицу! Сидите дома! По ночам бродят ужасные люди-звери. Они нуждаются в теплой человеческой крови. Отрезав голову, они собирают из тела всю кровь для каких-то целей.
Высшим начальством моему другу Путилину было вежливо, но категорически поставлено на вид, что он обязан как можно скорее раскрыть эти неслыханные злодеяния:
