Утомленный этими страшными бессонными ночами и дневной практикой, я, согретый огнем камина, задремал. Это был не сон, а так, какое-то кошмарное забытье. В моем воспаленном мозгу рисовались голые трупы, кровь, отрезанные головы. Резкий звонок вывел меня из состояния этого полубреда-полукошмара. Я вздрогнул и вскочил с кресла. Передо мной стоял лакей.
— Что такое?
— Да вот, барин, какая-то компания подъехала на тройке. Важный, но хмельной купчик молодой желает вас видеть, — доложил он мне.
— Пусть войдет.
Дверь моего кабинета распахнулась. На пороге в роскошной бобровой шубе, отороченной соболями, стоял красавец купчик. Позади него во фраках с розетками в петлицах вытянулись два лакея в летних пальто.
— Что вам угодно? — направился я к бобровой шубе.
Лицо красавца купчика осветилось веселой улыбкой.
— Помощь нам оказать, господин доктор!
— Позвольте, господа, в чем, собственно, дело? Кто из вас болен? Почему вы все трое ввалились в мой кабинет? Там есть приемная.
Какой-то леденящий ужас и страх под влиянием кошмарного забытья охватили меня.
— Не узнаешь? — подошел ко мне вплотную купчик в бобровой шубе.
— Позвольте… Кто вы? Я вас не знаю…
— Будто бы? Неужели ты, Иван Дмитриевич, не знаешь, что на свете иногда появляются материализовавшиеся духи?
Я обомлел:
— Кто такой, сударь, вы будете?
Саркастический хохот пронесся по кабинету.
— Я-то кто? А Ивана Дмитриевича Путилина знаешь?
— Как?! Ты?!
— Я. Собственной персоной, дружище! Довольно заниматься маскарадом. Идем! Ты, конечно, не откажешься присутствовать при том, как будут снимать двенадцатую голову, а именно голову с плеч твоего друга?
Затем, сменив шутливый тон на серьезный, он тихо мне проговорил:
— Захвати с собой хирургический набор и все, что требуется для оказания первой помощи. Я боюсь, что дело будет жаркое.
Через несколько секунд мы находились уже в санях тройки, крытых красным бархатом.
— Хорошо загримировался? — тихо смеясь, обратился ко мне Путилин.
— Чудесно! — не удержался я от искреннего восхищения. — Но, ради бога, скажи, куда же мы едем?
Наступила долгая пауза. Мой друг что-то сосредоточенно чертил пальцем по заиндевевшим крыльям саней.
— Прости, ты о чем-то меня спрашивал? — словно пробудившись от долгого сна, спросил он меня.
— Куда мы едем, Иван Дмитриевич?
— Ах, куда мы едем? Довольно далеко… может быть, на тот свет. Предупреждаю тебя: если ты боишься — сойди, пока есть время. Ты веришь в меня?
— Верю! — вырвался у меня восторженный возглас.
— Так о чем же ты спрашиваешь?
— Неужели ты напал на верный след? — спросил я моего друга.
— Тсс! И уши лошадиные имеют… уши! — тихо рассмеялся Путилин.
— Но-но-но-о, ми-лы-я-а! — лихо гаркнул ямщик, привстав с облучка.
Чуть не на тот свет
Чем дальше, тем местность, которой мы ехали, становилась все глуше и глуше. Огромный гранитный город остался далеко позади нас. Потянулись какие-то пустыри, огороды. Изредка мелькали огоньки маленьких домиков.
— Это агенты? — указал я глазами на двух официантов во фраках.
— Ну конечно… — тихо рассмеялся Путилин. — Теперь слушай меня внимательно. Мы едем в кабачок-трактир «Расставание». Я — богатый загулявший купчик. Эти агенты — лакеи ресторана Бореля, сопровождающие меня как важного клиента их дома. Я не уплатил по крупному счету. Я кучу. У меня десятки тысяч в кармане. Лакеи знают об этом и хотят поживиться. Ты — шулер.
— Благодарю покорно! — расхохотался я.
— Тсс! Ты в этом грязном притоне будешь предлагать мне играть. Вынешь карты… Я выну деньги… А потом… а потом ты увидишь, что из этого выйдет. На, держи колоду карт.
— Но ведь это безумно смелая игра! — вырвалось у меня.
— Другого выхода нет. Ты знаешь меня: я никогда не отступаю ни перед какой опасностью. Я или выиграю, или проиграю это дело!
На пересечении двух дорог, от начала одной из которых виднелся проселок, стоял двухэтажный деревянный домик, ярко освещенный.
— Ну-ну-у, милые, тпрру-у! — дико взвизгнул, ухнул и гаркнул ямщик.
Сани тихо подкатили к трактиру, над подъездом которого вывеска гласила:
Громкий звон бубенчиков и лихой окрик ямщика, очевидно, были услышаны в мрачном притоне, о котором давно уже ходила недобрая слава. Дверь отворилась, и из нее вырвались клубы белого пара.
Я быстро оглянулся на Путилина и не узнал его. Моментально все лицо его преобразилось. Пьяная, глупая улыбка расплылась по физиономии, и он сильно качнулся всем телом в мою сторону.
— Ваше сиятельство, купец хороший, приехали! — отстегивая покрывало саней, громко возгласил ямщик.
В ту же минуту «лакеи» бросились высаживать «его сиятельство».
— Кто такой будет? — подозрительно поглядывая узкими щелками глаз, прохрипел высокий рыжий трактирщик, типичный целовальник былых времен.
— Ха-а-ароший гость! — чмокнул языком ямщик.
Один из официантов подлетел к рыжему трактирщику.
— От «Бореля» мы. Они-с — первейший миллионер. Захмелели они малость… ну и того, по счету забыли уплатить. Мы решили их прокатить, авось очухаются, денежки с лихвой нам заплатят. А только, скажите, хозяин, у вас насчет карманного баловства не практикуется? Потому как деньги большие при нем имеются… В случае чего нам в ответе придется быть.
— Не бойсь, не съедим… — усмехнулся рыжий трактирщик. — И тебе еще с лихвой останется…
— Хи-хи-хи! Сразу видать образованного человека! — восторженно хихикнул «лакей от Бореля».
— А это кто с ним рядышком сидит? — ткнул перстом в моем направлении негодяй.
— А так, примерно сказать, лизоблюд. Около их увивается. А коли говорить откровенно — так шулер. Он, шут его дери, ловко из семерки туза делает!
Путилин тихо шепнул мне:
— Да выводи же меня из саней!
— Mon bon! Ардальоша! Да очнись же! — начал я громко расталкивать Путилина.
— А? Что? — глупо моргал он глазами.
— Помоги ему! — важно процедил содержатель «Расставания», подталкивая лакея.
Но другой лакей уже спешил мне на помощь.
— Пшел прочь! — нагло заявил он мне. — Обобрали купца хорошего на сорок тысяч, а теперь сладко поете: Ардальоша, Ардальоша! Без вас высадим.
