Первые два претендента на руку Порции, появляющиеся в пьесе, которых сама Порция называет «мудрыми глупцами», – принцы Марокканский и Арагонский. Они считают, что не могут идти на риск, и предпочитают некий конкретный торг, хотя и с не совсем определенными условиями. Тщеславный марокканец выбирает золото, расчетливый арагонец – серебро. Самый достойный из претендентов, Бассанио, подходит к выбору иначе. В мире, который «обмануть нетрудно украшеньем», он отвергает и золото, и серебро и выбирает свинцовую шкатулку, открывает ее и находит там «дивный лик» прекрасной Порции – знак того, что он ее завоевал.
Все три поклонника Порции в своем выборе руководствовались восприятием ценности соответствующих металлов. В ходе своих рассуждений они называли свинец «простым», «низким», «жалким», хотя сама Порция ни разу этим металлам не приписала никакой определенной цены. Марокканский и Арагонский принцы легко попадаются на удочку тех обещаний, что даются в надписях на шкатулках, Бассанио же, насколько мы можем судить, вообще их не читает. Его выбор основан на материальных характеристиках шкатулки. Принцев оскорбляет заурядность свинца, Бассанио она не страшит.
Может быть, судьбу и не предскажешь, однако кое-что в жизни можно предсказать наверняка. Бассанио прекрасно понимает: то, что он завоевал, он когда-нибудь неизбежно потеряет. Его правильный выбор знаменует принятие им факта человеческой смертности, как своей собственной, так и Порции. Свинец шкатулки вызывает подобные мысли у всех претендентов на руку Порции. Марокканский принц дает это понять достаточно ясно, когда говорит:
В одном из трех – ее портрет небесный.
Ужель в свинцовом? Нет! Кощунством было б
Так думать; слишком было бы жестоко
Ее в могиле мрачной заключить.
Парадокс Бассанио в том, что при всей его страсти к прекрасной Порции он говорит о свинце шкатулки: «Ты бледностью своей красноречив». Простая истина простого свинца в том и состоит, что любая красота быстро увядает. Время уродует наши тела, нашу кожу покрывает слой окислов, но ведь душа может оставаться такой же юной, как и в былые времена. Выбор свинцовой шкатулки означает, что Бассанио принимает эту неизбежность и что в силу такого отношения к жизни и смерти он будет надежным, верным супругом до самой смерти. «Таким образом, – писал З. Фрейд в своем эссе, посвященном выбору из трех вариантов, который предлагается героям мифов, – человек побеждает смерть, рационально принимая ее».
Свиток, который Бассанио находит внутри свинцовой шкатулки, гласит:
На внешность ты не стал смотреть, —
Столь же будь удачлив впредь!
Если рок так повелел —
Оцени ты свой удел…
Перед нами последнее напоминание о серьезности решения, принятого Бассанио.
* * *
Судьба всего человечества заключена в свинце. Традиционные сферы применения элемента – во многих из них свинец ныне заменен другими веществами из соображений безопасности – как бы повторяют ту двусмысленную роль, которую он когда-то играл в мифах. Две самые древние из названных сфер включают в себя весь диапазон творческого импульса человека, с одной стороны, и его разрушительных устремлений – с другой: пули и типографский шрифт. Свинцовые ядра использовались в качестве снарядов в катапультах еще во времена античности. Но лишь после того, как в XIV веке было обнаружено, что с помощью пороха – тогда новинки в Европе – можно запускать подобные ядра из металлической трубы на большое расстояние, пушки становятся одним из важнейших военных орудий. Первоначально довольно неуклюжий инструмент постепенно породил громадное количество видов огнестрельного оружия, которые, в свою очередь, требовали не меньшего разнообразия свинцовых ядер и пуль. Поначалу подобные ядра отливались с большим трудом и тщанием, затем их стали изготавливать примерно таким же способом, как делаются предсказания, с помощью вливания расплавленного свинца в воду с большой высоты в специально предназначенных для этого башнях. Но в отличие от гадательных практик элемент случайности здесь практически исключен. Расплавленный свинец льется с определенной высоты в лохань с водой, в полете он приобретает форму капель нужной величины, которые успевают остыть во время падения. Я направляюсь в Крейн-парк на западной окраине Лондона, где до сих пор стоит одно из таких сооружений. Эта сужающаяся кверху круглая башня была построена в 1823 г. для порохового завода Хаунслоу. В настоящее время ее отреставрировали, и она очень живописно смотрится на краю небольшого лесочка. Вокруг ее купола наверху шумно кружат длиннохвостые попугаи. Необходимой водой здешнее пороховое производство обеспечивала мелкая речушка неподалеку. Стоя на одной из шести круглых галерей, которые окружают пустое внутреннее пространство кирпичной башни, легко представить себе, как горячий свинец падал сверху в ее центре и с шипением плюхался в воду.
CC BY-SA 2.0 Автор David Kemp
Стоя на одной из шести круглых галерей, которые окружают пустое внутреннее пространство кирпичной башни, легко представить себе, как горячий свинец падал сверху в ее центре и с шипением плюхался в воду. Долгое падение – эти башни были высотой с 20-этажный дом – гарантирует, что к моменту соприкосновения с водой каждая капля приобретет почти сферическую форму, но даже после этого требовалась большая дополнительная работа по сортировке получившейся дроби. На данном этапе тоже используется сила притяжения, так как шарики скатываются по наклонной плоскости с барьерчиком внизу. Те из них, которые хорошо катятся, способны преодолеть барьер. Шарики, оказавшиеся более крупного, чем нужно, размера или неправильной формы, не могут преодолеть упомянутый барьер. Их собирают и переливают заново. (Фактор случая вновь вступает в дело, когда отлитыми ядрами начинают стрелять. Хотя за время существования огнестрельного оружия были отлиты и выпущены из различных его видов миллиарды и миллиарды ядер, погибли от них лишь несколько миллионов человек. Упомянутый невысокий коэффициент «полезного» действия огнестрельного оружия имеет тенденцию, по мнению экспертов, еще более снижаться по элементарной причине, что технические усовершенствования в данной сфере приводят к тому, что на спусковой крючок все чаще нажимают раньше, чем нужно.)
Среди нескольких бесспорных нововведений Иоганна Гутенберга, которые позволили назвать его создателем книгопечатания, было использование свинца при типографском наборе. Гутенберг учился на ювелира, а примерно к 1440 г., когда, живя в Страсбурге, он заинтересовался проблемой книгопечатания, то был уже достаточно квалифицированным металлургом. Гутенберг обратил внимание на то, что прессы, которые в той местности использовались в виноделии, можно приспособить для отпечатывания букв на бумаге, но, чтобы буквы можно было менять и печатать разные тексты, нужен был материал с особыми характеристиками. Он должен был быть достаточно легко прессуемым, чтобы принимать сложные очертания различных букв, но также и достаточно стойким, чтобы выдерживать многократное давление. Каждый элемент шрифта, отображающий букву, должен легко освобождаться от таких же, как он, остальных элементов, как только процесс печати заканчивался, чтобы потом их можно было перегруппировать и печатать новый текст. Решение названной проблемы, которое отыскал Гутенберг (и которое независимо от него примерно в то же самое время открыли в Корее), заключалось в использовании сплава свинца с оловом и небольшим количеством сурьмы. Подобный сплав обладает хорошей текучестью при плавлении, а при затвердевании из него получаются очень твердые литеры. Названный сплав намного превосходил бронзу, с которой было сложно работать, и другие традиционные материалы, такие как дерево или глина, которые были очень ненадежны. Этот типографский сплав был основой печатного дела до середины ХХ столетия, и именно ему мы обязаны небывалым ускорением накопления и распространения информации и возрастанием роли литературы в жизни людей.
