Но, только когда листы алюминия начали загибать в соблазнительные завитки в аэродинамических целях, в его истории начался по-настоящему романтический период. Алюминий стали чаще использовать для изготовления внутренних частей и обшивки пассажирских самолетов, в общем-то, внезапно, в 1931 г., после трагического крушения самолета в деревянной обшивке, который перевозил в Лос-Анджелес знаменитого футбольного тренера. Самолеты типа «Дуглас DC-3», эффектный вид транспорта голливудских звезд, вдохновил многих конструкторов на создание его земных копий в форме автомобилей, автобусов, домов на колесах, яркие, крупные формы которых ассоциировались с той красивой жизнью, о которой многие мечтали по окончании Великой депрессии. Центральной деталью оформления Мюзик-холла в Радио-Сити в Нью-Йорке служат изогнутые горизонтальные ленты алюминия. Но дальше всех в своем порыве к небу зашел трейлер Airstream, имитируя даже заклепочные ряды панелей самолета в контуре обшивки. В те времена, когда автоприцепы в Европе выглядели, по мнению одного критика, как цыганские фургоны, «только без соломенной крыши», эта американская разработка, спроектированная при участии одного из создателей «Души Сент-Луиса», аэроплана, на котором в 1927 г. Чарльз Линдберг совершил перелет из Нью-Йорка в Париж, впечатляла своей яркой алюминиевой обнаженностью.
Очень быстро алюминий перекочевал и в жилые дома. Его с энтузиазмом приняли и промышленные дизайнеры, и домохозяйки, которые сразу же оценили его небольшой вес и то, что его, в отличие от серебра, не надо чистить. С новым металлом нужно было обходиться по-новому, и это добавляло ему своеобразной модернистской привлекательности. Новый способ обработки металла, прославленный дизайнером Расселом Райтом, заключался в том, что расплавленный алюминий заливался во вращающуюся форму. Мэри Маккарти в своем романе «Группа» даже упомянула Райта по имени, воздавая ему хвалу за «чудесный новый крученый алюминий». Различные кухонные принадлежности, которые раньше делали из сплава олова со свинцом, теперь стали изготавливать из алюминия. А так как он лучше сохранял тепло, чем медь или чугун, он оказался идеальным помощником хозяйкам в их кухонной суете в тех семьях, которые не могли себе позволить иметь прислугу. Повсюду гладкие округлые формы кухонной посуды стали свидетельством новой технологичной эпохи.
После Второй мировой войны на помощь возросшему спросу пришли новые возможности в промышленности, и алюминий стали рассматривать как материал, вполне подходящий для строительства целых зданий. В Вичите в штате Канзас поэт, мечтатель и дизайнер Ричард Бакминстер Фуллер целое авиастроительное предприятие переориентировал на строительство алюминиевых домов, увенчанных куполом.
Основанные на круговом плане, дома Фуллера напоминали архитектурные варианты той посуды, которую проектировал десятилетием раньше Рассел Райт. Тем временем во Франции Жан Пруве, один из пионеров архитектуры металлоблочного домостроения, использовал алюминиевые панели при сооружении временного жилья для людей, лишившихся крова в результате военных действий. В дальнейшем он разрабатывал свои проекты металлических домов для последнего поколения колониальных чиновников во Французской Западной Африке. И даже англичане построили в 1940-е гг. тысячи зданий на алюминиевых панелях, хотя по сравнению с их стильными прототипами во Франции и США они выглядели мрачными хибарами.
Круглые дома Фуллера так никогда по-настоящему и не стали популярны, но алюминий, из которого они были изготовлены, был слишком дешев и практичен, чтобы от него можно было полностью отказаться. Совсем не стильным и не привлекательным наследием этих смелых послевоенных экспериментов были тысячи акров рифленого алюминиевого сайдинга, который в 1950-1960-е гг. распространялся повсеместно и в Америке воспринимался как последнее слово в защите жилых домов от капризов погоды, по крайней мере, до того момента, когда его заменила новая подобная приманка – винил. Художественным воплощением жизни двух продавцов такого товара стал фильм 1987 г. «Торговцы жестью». То, что металл, которым они торговали, совсем недавно еще считавшийся гордостью императоров, теперь именовался просто «жестью», было самым надежным свидетельством окончательного завершения процесса «банализации».
* * *
Перековка орал на мечи и потом вновь мечей на орала – уникальный процесс, свойственный именно алюминию, у отходов которого довольно высокая стоимость по сравнению с другими распространенными металлами, так как его электролитическое извлечение из боксита – крайне энергоемкий процесс. И точно так же, как Наполеон III когда-то мечтал превратить свои столовые приборы из алюминия в средства ведения войны, так лорд Бивербрук через свою газетную империю обратился к британцам с призывом передать свои алюминиевые ложки, вилки, ножи и прочее в фонд борьбы с нацизмом, чтобы их «переплавили в „Спитфайры“ и „Харрикейны“». После войны приоритеты вновь резко изменились, и в каталоге выставки 1946 г. «Британия может и это» объясняется, как производственные методы времен войны способны помочь стране вернуться от «„Спитфайров“ к кастрюлям».
Возможно, нечто подобное действительно имело место, хотя по большей части люди ничего об этом не подозревали. На антикварной ярмарке в Дорсете я обнаружил чайный сервиз «Пико», изготовленный в 1950-е гг. из «магнаилия», и приобрел его. Как оказалось, им никогда не пользовались, и металл отливал необычным сиреневым блеском. Но что такое «магнаилий» (одно «и» в слове явно было лишним)? Продавец предположил, что сервиз был изготовлен из переплавленных деталей самолета военного времени. Я не без удовольствия обратил внимание на то, что и в облике сервиза его создателям удалось передать идею «приземления» алюминия с авиационных высот на обычную кухню. Слово «магнаилий», скорее всего, означает сплав алюминия с магнием. Плотность магния составляет две трети от плотности алюминия. Оба металла были соединены во время войны с целью получения сплава, который был бы легче и прочнее чистого алюминия, хотя, естественно, и значительно дороже.
Однако у меня возникли сомнения. Во-первых, предметы, входившие в сервиз, казались довольно тяжелыми, даже если сделать скидку на толстостенное литье. Кроме того, на сервизе была этикетка: «Дизайн – Жан Пико. Изготовлено мастерами». Что это за дизайнер, о котором я раньше ничего не слышал и которого никогда не встречал в обычных каталогах промышленного дизайна? Как впоследствии выяснилось, он был воображаемым другом производителей подобной продукции – фирмы, носившей достойное английское имя «Берридж & Бойд». Фантастический «Жан Пико» был запоздалым реверансом в сторону прославившихся своими инновациями в обработке алюминия французов, ну и, конечно, попыткой извлечь из этого небольшую выгоду.
К тому моменту, когда я получил упомянутую информацию, я уже предельно скептически относился к своему приобретению и решил, что для разрешения загадки таинственного «магнаилия» необходимо провести простой тест. Выбрав молочник, единственный предмет в сервизе без деревянной ручки, я вначале взвесил его, а затем погрузил в воду, чтобы по объему вытесненной воды оценить объем металла. После чего простейший процесс деления одного на другое дал мне плотность материала – важный ключ к пониманию того, из чего же на самом деле изготовлен сервиз. Плотность получилась примерно равной 3,9, более чем вдвое больше плотности магния (1,7) и больше даже плотности чистого алюминия (2,7). Из этого я сделал вывод, что мой «магнаилий» явно не был фантастическим аэрокосмическим сплавом. Скорее всего, он представлял собой алюминий в соединении с более тяжелым металлом, типа стандартного сплава с медью. Тем не менее мне нравилось тешить себя мифом, и я иногда думал, что по крайней мере несколько атомов металла в моем чайном сервизе участвовали в Битве за Британию.
