– Надолго мы тут, саксоночка? – поинтересовался Джейми, доставая кошелек, чтобы расплатиться.
– Если он уже мертв, то тут же вернемся, – ответила я, поправляя юбки. – В противном случае можем задержаться на всю ночь.
– Тогда подождите минут десять, – сказал Джейми носильщикам, которые глядели на меня с раскрытыми ртами. – Если не выйдем, вы свободны.
Джейми обладал великой силой убеждения. Носильщики даже не подумали о том, чтобы сразу уйти, а лишь смиренно кивнули, когда Джейми взял меня за руку и повел по ступенькам.
Нас ожидали: дверь распахнулась, как только ботинки Джейми зашаркали по крыльцу; из дома с тревогой и любопытством выглянула молодая женщина. Значит, мистер Бледсоу еще жив.
– Миссис Фрэзер? – спросила женщина, искоса посматривая на меня. – Э-э… то есть… это вы миссис Фрэзер? Губернатор Арнольд сказал, что…
– Да, это миссис Фрэзер, – слегка натянуто вставил Джейми. – Уж мне это доподлинно известно, юная леди.
– А это мистер Фрэзер, – сообщила я озадаченной девушке. – Видимо, в нашу прошлую встречу я представлялась как леди Джон Грей, – добавила я небрежным тоном. – Но вообще-то я все еще Клэр Фрэзер. Точнее – снова. Ваш кузен, я понимаю…
– Да! Прошу сюда. – Девушка отошла, пропуская нас внутрь, и показала на дальнюю часть дома. Рядом с ней стоял чернокожий слуга средних лет; он поклонился, когда я глянула на него, и повел нас через длинный коридор к задней лестнице, по которой мы затем поднялись наверх.
По дороге хозяйка запоздало представилась – ее звали Маргарет Шиппен – и извинилась за отсутствие родителей. Отца, как она сказала, вызвали куда-то по делам.
Раньше меня официально не представляли Пегги Шиппен, однако я ее видела и кое-что о ней знала – она занималась организацией Мискьянцы, праздника в честь генерала Хоу, и хотя на сам бал отец ее не пустил, все собравшиеся активно обсуждали Маргарет, а я пару раз замечала изысканно одетую девушку на других приемах, куда ходила с Джоном.
«Вызвали по делам», правда? Услышав это, Джейми едва заметно пожал плечами. Скорее всего, Эдвард Шиппен просто хотел избежать какой-либо связи с произошедшим и упоминаний о несчастье с его племянником. Сейчас не лучшее время и место, чтобы подчеркивать лоялистские настроения в семье.
Мисс Шиппен провела нас в небольшую спальню на третьем этаже, где на кровати покоилось нечто темное и человекообразное. Вместе с запахом дегтя и крови до нас донесся чуть слышный стон. Судя по всему, он исходил от Тенча Бледсоу – и кто только придумал ему такое имя
25? Насколько я знала, линь – это ничем не примечательная рыба из семейства карповых.
– Мистер Бледсоу? – тихо обратилась я к больному, поставив корзину на небольшой столик. В свете единственной свечи я видела его лицо – вернее, только половину. Другая половина, как и большая часть головы и шеи, была перемазана дегтем. Присмотревшись, я поняла, что передо мной – невзрачного вида молодой человек с крупным, похожим на клюв носом. Черты, в которых не проскальзывало ничего рыбьего, исказились от мучительной боли.
– Да, – на выдохе отозвался парень и сжал губы так крепко, будто даже одно слово, сорвавшееся с них, могло забрать последние силы, с которыми он цеплялся за жизнь.
– Меня зовут миссис Фрэзер. – Я положила руку ему на плечо, и по телу Тенча пробежала дрожь, словно от электрического разряда. – Я пришла помочь вам.
Он услышал меня и нервно кивнул. Больному явно давали бренди: запах чувствовался даже среди зловония соснового дегтя, на столе стоял полупустой графин.
– У вас в доме есть настойка опия? – спросила я у Пегги. Долгого действия опий не обеспечит, но большая доза поможет Тенчу перенести самую неприятную подготовительную часть.
Пегги была совсем юной – лет восемнадцати, не больше, – однако очень внимательной и при этом сдержанной девушкой, а еще очень симпатичной. Она кивнула и, шурша юбками, вышла из комнаты, пробормотав что-то слуге. Ну конечно, не пошлет же Пегги его за опием. Такие вещи обычно хранятся у хозяев, в запертом на замок шкафчике.
– Чем я могу помочь, саксоночка? – тихонько спросил у меня Джейми, словно боясь помешать болезненной сосредоточенности Тенча.
– Давай-ка разденем его. – К счастью, нападавшие не сняли с несчастного одежду, да и деготь на тот момент не был горячим как кипяток, иначе бы тут стоял тошнотворный запах обожженной плоти, а не только волос.
Сосновый деготь отличается от дорожного, которым стали пользоваться в последующие века; он является побочным продуктом дистилляции скипидара – довольно мягким и не требующим кипячения перед тем, как его нанести.
К сожалению, ноге Тенча не повезло; когда Джейми откинул простынь, стало ясно, откуда идет такой сильный металлический запах. Все постельное белье пропиталось кровью, в тусклом освещении она казалась черной.
– Иисус твою Рузвельт Христос, – прошептала я. Тенч лежал с закрытыми глазами, по его бледному лицу текли слезы и капли пота, и он скривился, услышав мои слова.
Стиснув зубы, Джейми достал охотничий нож – такой острый, что можно сбривать волоски на руке. Им он и разрезал рваные чулки и тесные мокрые брюки больного, чтобы я осмотрела рану.
– Кто сделал с вами такое? – спросил Джейми, придерживая руку пациента, когда тот потянулся к раненой ноге.
– Никто, – прохрипел Тенч и закашлял. – Я… я прыгнул с причала, когда он поджег мне голову, и упал одной ногой в грязь. Она крепко застряла, а потом я перевернулся…
Открытый перелом – и очень серьезный. Надломленные концы обеих костей голени торчали в разные стороны. Как он вообще не умер от шока и повреждений и к тому же сутки пролежал на мелководье? Размякшая плоть опухла и покраснела, в раны попала инфекция. Я понюхала, ожидая уловить свойственный гангрене запах, но омертвение еще не началось.
– Поджег? – переспросил Джейми, не веря услышанному, и коснулся потемневшей массы на левой стороне головы парня. – Кто?
– Не знаю. – Тенч положил ладонь поверх руки Джейми, словно через его ощущения мог понять то, что боялся выяснить сам. – Кажется, он из… Он говорил… Как в Англии или Ирландии. Потом… вылил деготь мне на голову и засыпал перьями. Остальные вроде уже собирались уходить, а он… он вдруг схватил факел… – Парень закашлялся, вздрогнул от спазма боли и изумленным шепотом добавил: – Он как будто ненавидел меня.
Джейми аккуратно отламывал комки обугленных волос вместе с кусками грязи и дегтя, обнажая покрытую волдырями кожу.
– Все не так уж плохо, дружище, – сказал Джейми, подбадривая Тенча. – Ваше ухо все еще на месте, хоть и слегка поджарилось по краям.
Тенч даже засмеялся, насколько ему хватило сил, однако прикосновение к ноге мигом напомнило ему о боли.
– Мне нужно больше света, – обратилась я к слуге. – И много бинтов. – Не глядя на больного, слуга кивнул и вышел из комнаты.
