Джейми резко поднял голову, услышав, что ее голос слегка дрожит.
– А если не успеют? Шансы есть? – спросил он, желая приободрить Клэр, хотя мурашки по телу побежали еще сильнее.
– Да, но их не очень много. – Она шумно сглотнула. – Его может убить шок от ампутации, да и риск заражения тоже высок.
Джейми встал, подошел к Клэр и обнял ее за плечи – нежно, но крепко, ощутив ее кости – они так же близко к поверхности, как и ее чувства.
– Если шанс есть, надо попробовать, саксоночка.
– Ты прав, – пробормотала она в ответ. По ее телу прошла дрожь, несмотря на духоту в комнате. – Да поможет мне Бог.
– Он поможет, – прошептал Джейми, заключая ее в объятия. – И я тоже.
***
Я стояла не в том месте. От понимания происходящего не становилось легче.
Опытный хирург – всегда потенциальный убийца, и важная часть практики заключается в принятии этого факта. Намерения его благородны (по крайней мере, врач надеется, что это так), но он жестоко вторгается в чужое тело, а чтобы все прошло успешно, надо быть безжалостным. Иногда больные умирают от манипуляций, и, зная это… хирург все равно делает операцию.
Хотя в комнате стояла невероятная духота, я попросила принести еще свечей. Среди влажности и испаряющегося пота мерцание канделябра наполнило помещение нежной, романтичной атмосферой, которая уместна, скорее, на вечере с вином, флиртом и танцами.
Вино подождет, а вот танцы со смертью – привычная часть жизни любого хирурга. Проблема заключалась в том, что я забыла танцевальные па и начала заигрывать с паникой.
Я наклонилась проверить пульс и дыхание Тенча. Он дышал неглубоко, но быстро. Нехватка кислорода, сильная потеря крови… У меня самой что-то сжало в груди, голова закружилась, сердце бешено застучало.
– Саксоночка. – Опираясь рукой на столбик кровати, я повернулась и увидела, что Джейми мрачно смотрит на меня. – Ты в порядке?
– Да, – не очень убедительно ответила я и покачала головой, чтобы выбросить из нее все лишнее. Джейми подошел ближе и накрыл мою руку своей. От прикосновения его большой и уверенной ладони стало легче.
– Ты никак не поможешь ему, дорогая, если свалишься в обморок посреди операции, – тихо заметил он.
– Я не упаду в обморок, – возразила я раздраженно – сказывалась тревога. – Я просто… я… я в порядке.
Джейми убрал руку, внимательно вгляделся в мое лицо и, мрачно кивнув, отошел в сторону.
Я не собиралась падать в обморок. Точнее, надеялась, что не упаду. Запертая с измученным Тенчем в тесной жаркой комнате, пропахшей кровью, дегтем и опием, я просто не могла себе этого позволить. Никаких обмороков.
Прибежала Пегги с несколькими большими ножами в руках, за ней следовал слуга.
– Какой-нибудь из этих подойдет? – Она сложила бряцающую кучку у изножья кровати и сделал шаг назад, с беспокойством глядя на бледное, обмякшее лицо кузена.
– Наверняка. – Я осторожно достала два более-менее пригодных ножа: один разделочный, острый на вид, второй – большой и тяжелый, для резки овощей. Вспомнив, каково это – резать сухожилия, я выбрала еще и закругленный ножик с наточенным посеребренным лезвием.
– Вы сами разделываете мясо? Если у вас есть что-то вроде пилы для костей…
Слуга побледнел, насколько вообще способен бледнеть чернокожий, и вышел из комнаты – видимо, отправился за нужной пилой.
– Кипяток? – спросила я, подняв брови.
– Крисси скоро принесет, – заверила Пегги. Она тревожно облизала губы и попыталась спросить: – А вы… – Девушка не договорила, хотя вопрос и так был ясен: «А вы знаете, что делаете?»
Я знала, в этом-то и проблема. Я слишком хорошо знала, что собираюсь делать – во всех смыслах.
– Все будет хорошо, – обнадежила ее я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Так, иглы и нитки у нас есть. Можете взять самую большую – ковровую иглу – и вдеть в нее нитку? И в несколько маленьких на всякий случай. – На тот случай, если я успею зафиксировать и перевязать сосуды. Скорее всего, их придется прижигать – прямо по свежей культе, – чтобы остановить кровотечение, ведь Тенчу нельзя терять еще больше крови.
Мне надо было остаться одной в собственной голове, мысленно отправиться в тихое место. Место, откуда я смогу все видеть, чувствовать во всех деталях тело под моими руками, но не быть этим телом.
Сейчас я отрежу ногу Тенча Бледсоу, отрежу, как куриную лапку. Избавлюсь от его костей и плоти. Прижгу культю. Я нутром ощущала его страх.
Бенедикт Арнольд принес охапку дров и серебряный столовый нож – инструмент для прижигания, который понадобится, если времени зашивать не останется. Он сложил дрова в камин, а старший слуга начал ворошить их, чтобы разгорелись.
Я на мгновение закрыла глаза и постаралась не дышать через нос – иначе задергался бы свет от канделябра. Денни Хантер оперировал меня при свечах; я поглядывала на него сквозь ресницы – на большее не хватало сил, от шести свечей исходило чистое горячее пламя, а рядом с ними нагревался прижигатель.
Кто-то коснулся моей талии, и я, резко вздохнув, оперлась на Джейми.
– В чем дело, a nighean? – прошептал он.
– Опий, – вдруг выпалила я. – От него… от него не теряешь сознание полностью. Боль уходит – не совсем, просто как бы отделяется от тебя, но все же остается. И ты… ты понимаешь, что с тобой происходит. – Я нервно сглотнула, чувствуя подступающую тошноту.
Я ощущала его. Твердый инструмент, вонзающийся в мой бок. Ошеломляющее чувство ледяного вторжения, такое несовместимое с теплыми отголосками движений внутри – сильных толчков ребенка в утробе.
– Ты понимаешь, что с тобой происходит, – повторила я, открыв глаза. Взгляд Джейми был полон нежности.
– Я знаю, – прошептал он и приложил к моей щеке свою руку с четырьмя пальцами. – Скажи, что мне нужно делать, mo ghraidh.
***
Кратковременная паника затихала; я выбросила тревожные мысли из головы, иначе меня бы затянуло в их омут. Я положила ладонь на поврежденную ногу Тенча, заставляя себя прочувствовать и понять ее состояние.
С состоянием все ясно: голень так искалечена и заражена, что надежды на ее спасение нет. Я отчаянно надеялась на то, что можно сохранить колено – если оставить его, то впоследствии ходить будет намного легче, – но шансов не осталось.
Парень измучился от ранений, потери крови и шока; он упрямо боролся, однако жизнь покидала его, не в силах противостоять инфекции и боли. Я не могла просить это тело перенести долгую болезненную операцию, с помощью которой нога ампутируется ниже колена, даже если я была бы уверена в том, что таким образом можно остановить распространение инфекции.
– Я буду резать выше колена, – сообщила я Джейми. Я вроде бы говорила спокойно, хотя голос звучал как-то странно. – Держи ногу и поворачивай, как я скажу. Губернатор, – обратилась я к Арнольду, приобнявшему Пегги Шиппен за талию, – идите сюда и тоже придерживайте его. – Одним опием тут не обойдешься.
