– Отлично. Для начала займись ужином, – ответила я, потягиваясь. Корсет, естественно, помогал не сутулиться в течение долго рабочего дня, однако сейчас мне хотелось как можно скорее снять его, поужинать и прилечь.
– Без проблем, саксоночка. – С важным видом Джейми достал с пояса нож, отрезал кусок хлеба и, полив его медом, дал мне. – Держи.
Я бросила на него хмурый взгляд, но все-таки откусила своеобразный бутерброд. Сладость моментально наполнила рот и зарядила энергией, вкус меда напомнил о солнце и цветах. Я издала довольный стон.
– Что ты сказала, саксоночка? – Джейми намазывал следующий кусок.
– Молодец, говорю. – Я потянулась за баночкой меда. – Когда-нибудь обязательно сделаем из тебя повара.
***
Когда проблемы с жильем и пропитанием были решены, настало время забрать Бонни. Джейми выяснил, где проживают Беллы, и через три недели после нашего приезда в Саванну вместе с Фергусом набрал достаточно денег, чтобы нанять повозку и еще одного мула из платной конюшни, где обитал Кларенс. Утром мы встретились с Ричардом Беллом, который отправился с нами на ферму Закари Симпсона, приютившего Бонни.
Мистер Симпсон убрал с печатного станка остатки сена и стянул брезент с видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы. Три четверти аудитории явно остались довольны представлением: Джейми и Фергус ахнули, Ричард Белл довольно хмыкнул. Я прикусила губу, чтобы не захохотать, хотя в тот момент они вряд ли бы меня заметили, даже если бы я стала кататься по полу от смеха.
– Nom de Dieu
32, – сказал Фергус, благоговейно протягивая вперед руку. – Она прекрасна.
– Лучшая из всех, что я видел, – разрываясь между почтением и сожалением, согласился мистер Белл.
– Да. – Покрасневший от радости Джейми старался сдерживать эмоции. – Да, настоящая красотка
33.
Наверное, «она» и правда была хороша – на взгляд знатока печатных станков, коим я не являлась. И все же, признаюсь, Бонни вызывала и у меня нежные чувства, тем более мы с ней уже встречались тогда, в Эдинбурге. Она стала свидетельницей нашего с Джейми воссоединения после двадцатилетней разлуки: когда я нашла его, он как раз смазывал один из механизмов станка.
Бонни прошла через многое, была разобрана, переправлена морем и вновь собрана, после чего провела несколько месяцев взаперти в сарае – такая стойкость заслуживает похвалы. Через трещину в стене внутрь попадали лучи тусклого зимнего солнца, высвечивая мрачный гордый блеск в деревянных частях и демонстрируя отсутствие ржавчины на металлических.
– Молодец, – погладила я Бонни. Мистер Симпсон застенчиво принял аплодисменты собравшихся за то, что сохранил станок, а я, решив, что на погрузку Бонни уйдет еще некоторое время, пошла обратно к фермерскому дому в надежде получить свежих яиц – чуть раньше я заметила во дворе кур.
В Саванну мы добрались без проблем – пригодилась заначка Марсали, молитвы Дженни святой Бригитте, покровительнице морей, и мои акупунктурные иглы (Кларенс, к счастью, легко перенес вояж), но на размещение десяти человек и аренду помещения под скромную типографию ушло и золото печатных литер, и деньги, выплаченные Фергусу по страховке за сгоревший дом.
Вынужденные найти хоть какой-то доход, Йен и Джейми устроились на работу в один из складов на берегу реки. Как оказалось, это был мудрый выбор: вдобавок к оплате им то и дело перепадали поврежденные бочонки с соленой рыбой или упаковки печенья, да и покупка товара напрямую у причаливающих с уловом рыбаков обходилась дешево. Таким образом, нам не грозили ни голод, ни цинга (благодаря мягкому климату овощи росли даже в конце ноября), хотя рис с рыбой и листовой капустой мне уже порядком надоели. Вот бы сейчас яичницы… со свежим сливочным маслом…
Я обменяла у миссис Симпсон корзинку яиц и масло на булавки и пакет соли, которые прихватила с собой, а пока мужчины вытаскивали Бонни из сарая и грузили на повозку, мы с ней болтали за кружкой пива.
– Какие у вас необычные куры, – сказала я, подавляя отрыжку. Пиво собственного приготовления миссис Симпсон было вкусным, но довольно крепким. Куры и впрямь выглядели странно: у них, казалось, не имелось ног, хотя они невозмутимо клевали кукурузу, будто ползая по двору.
– О да, – с гордостью отозвалась хозяйка. – Моя мать привезла их тридцать лет назад из Шотландии – ну, не именно этих, а их прапрабабушек. Она звала таких кур «ползунками», но, как поведал мне один джентльмен из Глазго, на самом деле они называются шотландские дампи
34 или вроде того.
– Вполне логично. – Я сделала еще один глоток пива и присмотрелась к курам: ноги у них все же были – правда, совсем коротенькие.
– Я развожу их на продажу, – любезно намекнула миссис Симпсон. – Вдруг захотите приобрести себе парочку.
– Я бы с удовольствием, – мечтательно ответила я. Рисовые поля и карликовые пальмы Саванны представлялись такими далекими от чистого морозного воздуха Фрэзер-Ридж… зато мы были на юге. Когда наступит март и погода станет подходящей для путешествия, Марсали с Фергусом уже обоснуются здесь, а мы с Джейми направимся в Северную Каролину. – Может, через несколько месяцев… – Я сделала мысленную пометку: «Куры породы шотландские дампи» – и продолжила пить пиво.
Мужчины погрузили станок на повозку, накрыли брезентом и снова обложили соломой, а перед обратной дорогой тоже зашли в дом, чтобы получить заслуженный перекус.
Мы разместились за кухонным столом миссис Симпсон, к пиву нам предложили соленую редиску. Джейми и Фергус буквально светились от удовольствия, что порадовало меня еще больше, чем вкусное пиво. Бедняга Ричард Белл старался разделить их восхищение, но я заметила, что он слаб как телом, так и духом.
Мое краткое знакомство с Беллом состоялось всего пару дней назад и пока не стало достаточно близким, чтобы я попросила его раздеться и позволить мне прощупать его печень, однако я практически не сомневалась: его «лихорадка», о которой писала миссис Белл, – это не что иное, как малярия. Конечно, для полной уверенности хорошо бы рассмотреть кровяные тельца под микроскопом (одному богу известно, удастся ли мне вскоре обзавестись таким аппаратом), хотя я прекрасно знала, как выглядят люди, страдающие от «трехдневной лихорадки» или «четырехдневного жара».
К счастью, среди привезенных трав и лекарств у меня имелся скромный запас хины. Болезнь она не остановит, зато сократит приступы и облегчит некоторые симптомы. Подумав об этом, я вдруг вспомнила Лиззи Уэмисс. Приехав в Америку в качестве служанки Брианны, она тоже подхватила малярию от прибрежных комаров. Мне удавалось держать ее недуг под контролем, но как она затем справлялась в мое отсутствие?
– Что, простите? – Я вернулась к разговору за столом, однако перед тем, как ответить, добавила в свой мысленный список еще один пункт: «побольше хины».
