Крикет тоже был весь в слизи. Он потряс своей большой головой, потом долго махал несовпадающими по размерам руками и ногами, чтобы избавиться от сгустков липкой дряни.
– Даже в моих лексических программах нет таких слов, чтобы описать, сколь сильное отвращение я сейчас испытываю!
– Догадайся, как я себя чувствую. – Ив откашлялась. – Мне пришлось снова нырять в эту гадость, чтобы спасти тебя.
– А что это, сопли?
Ив пожала плечами. В голове пульсировало в ритм с глухим стуком. Девушка положила руку на свой накопитель памяти и поморщилась от боли. Перед глазами вспыхнул белый свет. Беспорядочно стали всплывать картинки. Лица, которые она никогда не видела. Слова, которые она никогда не произносила.
– Где мы? – спросил Крикет.
Ив не могла ответить. Она лежала с закрытыми глазами и старалась просто дышать.
– …Иви, ты в порядке?
Вдох-выдох.
– …Иви?
Все повторялось. Ив чувствовала, что ее вот-вот снова смоет. Сметет очередным потоком из картинок, сломанных калейдоскопов и разбитых рамок от фотографий. Она изо всех сил зажмурилась, стараясь не поддаваться, и сжала кулаки, до боли впившись пальцами в ладони, как будто пытаясь спасти себя от того, чтобы не разлететься на части. Голос Крикета звучал словно откуда-то издалека. Звал ее по имени.
Вдох-выдох.
– Иви? – кричал бот, дергая ее за руку. – Ив!
Просто дыши.
– …Что со мной происходит?
1.9. Кракен
Отец говорит, что создавать разум – это то же самое, что создавать двигатель: легче использовать уже готовые детали, чем начинать все с нуля. Поэтому он смоделировал репликантов по образу и подобию тех, кого знал. Скопировал частички людей, которых любил. Усадил нас в гладкие кресла в форме кокона, подсоединил электроды к нашим вискам и списал наши характеры. Наши индивидуальные особенности. А потом разобрал их на уравнения и закодировал в схемы, спрятанные за прекрасными глазами цвета полуночи и когда-то голубого неба.
Наша мама стала моделью для Грейс. Наша старшая сестра Оливия – для Рафаэля. Мари была прообразом Хоуп, наш отец – Габриэля, ну а Фэйт определенно была создана по моему подобию.
Мы с ней стали лучшими подругами, как она и обещала. Часами можем болтать о всяких пустяках. Я люблю брата и сестер, свою семью, но нас словно прячут за стенами Вавилонской башни. Родители изолировали нас от мира, в котором живут все остальные. Мне пятнадцать лет, и я понимаю, что у меня никогда не было настоящего друга.
До сегодняшнего дня.
Кто-то из репликантов выполняет поручения моего отца, помогает ему с компанией, которой он потихоньку начинает управлять единолично. Папа – гений. В «Гнозис Лабораториз» все так говорят. Грейс прекрасной тенью следует за ним по пятам, сопровождает его на всех встречах совета правления и записывает каждое его слово, каждую его мысль. Габриэль и Иезекииль тренируются вместе с командами службы безопасности на нижних этажах башни. Похоже, их предназначение в том, чтобы защищать нас. Но, видимо, некоторые из репликантов существуют лишь для того, чтобы учиться. Фэйт как раз из таких – наблюдает своими чудесными серыми глазами, как мы с Мари болтаем, спорим или смеемся. И мне кажется, что никто другой не знает меня лучше Фэйт. Ее вопросы всегда попадают в яблочко.
– Ана, ты когда-нибудь влюблялась? – однажды спрашивает она меня.
Мы, держась за руки, лежим на полу в моей комнате и смотрим в потолок. Все утро мы провели за игрой, передвигая цифровые фигурки по цифровым доскам. Еще каких-то пару недель назад Фэйт едва поспевала за нами, а сейчас все время выигрывает.
Скоро ей предстоит посетить докторов. Они обследуют ее. Снимут показатели ее роста. Фэйт как-то рассказала мне, что ей не нравится, как там с ней разговаривают. Словно с ребенком. И она заставила меня пообещать, что это останется нашей тайной.
– Нет, – отвечаю я. – Я еще ни разу не влюблялась. А ты?
– Не знаю, – хмурится Фэйт. – Может быть.
– По-моему, ты сразу это поймешь. – Я представляю Иезекииля. Его идеальной формы губы и глаза, в которых мне хочется утонуть. Но он не такой, как я. Он не человек, и я понимаю, что хотеть быть с ним – это неправильно. Однако, все же, кажется, хочу. – Говорят, это волшебное чувство.
– М-м-м.
Я приподнимаюсь на локте, длинные светлые волосы спадают на мое плечо. Смотрю в глаза Фэйт, но в своей голове говорю с кем-то другим.
– Неужели отец создал репликантов способными любить?
– О, конечно! – отвечает Фэйт. – Он создал нас такими, что мы можем практически все.
Она хмурится и переходит на шепот:
– Мне кажется, Грейс влюблена в Габриэля.
– Правда? – Я сжимаю ее пальцы, обрадованная этой новостью. – Они целовались?
– Она не стала бы мне рассказывать. Никому не стала бы. – Фэйт задумчиво закусывает губу. – По-моему, докторам это совсем не понравится, если они узнают.
– Но отец и остальные ученые создали вас похожими на нас, – говорю я. – Почему ты думаешь, что они не обрадуются, если вы будете в точности как мы?
– Потому что мы не совсем как вы. – Задумчивое выражение на лице Фэйт сменяется угрюмым. – Пусть мы и выглядим, как люди, но по-прежнему подчиняемся Трем законам. Можешь размозжить мне череп, и я никак не смогу остановить тебя, если ты прикажешь. Можешь приказать мне спрыгнуть с балкона, и я вынуждена буду подчиниться.
– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? – Я сжимаю ее руку. – Ты моя самая лучшая подруга. Я никогда не поступлю так с тобой. Никогда!
– Я знаю. – Фэйт вздыхает. Она поднимает на меня глаза, и они блестят, как будто в них стоят слезы. – Рафаэль какой-то грустный.
Я моргаю. Рафаэль один из моих любимчиков. У него бездонные глаза и заразительный смех. Мы – он, Мари и я – организовали что-то типа книжного клуба. Каждую ночь мы читаем книги из огромной библиотеки с нижних этажей, а утром встречаемся и делимся своими мыслями.
– Раф чем-то опечален? – спрашиваю я.
– Он ничего не говорит, – отвечает Фэйт. – Но я вижу это по его глазам.
Она качает головой, словно пытаясь отогнать от себя мрачные мысли. Но стоит мне подумать о том, что еще может ее заботить, как вдруг гаснет свет. Фэйт быстро встает. Ее движения плавные, как вода, и кристально-белое платье обвивается вокруг ее длинных ног.
– Я опаздываю на осмотр. Пойдешь со мной?
– …Конечно.
Фэйт берет меня за руку и с легкостью поднимает. Она намного сильнее меня. Все они такие: сильнее. Быстрее. Умнее.
Лучше?
Иногда я спрашиваю себя, что они думают о нас в действительности.
