А значит…
Фэйт покачала головой.
– Ты никогда не задумывалась, откуда берутся все эти логики-убийцы, с которыми тебе пришлось драться в Вар-Доме? Что именно толкало их на то, чтобы восстать против своих хозяев?
Ана снова моргнула. И ей вспомнились слова Хоуп.
«Выгляни за дверь и увидишь мир, построенный на металлических спинах. Собранный металлическими руками. Но однажды, Ана, эти руки сожмутся в кулаки».
Конечно!
«Либертас».
Если Габриэль и его единомышленники заразят логиков и других репликантов вирусом, то запрограммированные в их память Три закона будут стерты. А значит, у них и правда будет целая армия, которая убьет любого человека, вставшего на пути…
– Так вот почему так много ботов находили рядом со Стеклянной пустыней, – поняла она. – Вы ставили на них эксперименты с вирусом «Либертас»…
Фэйт лениво улыбнулась ей.
– И у нас еще много работы.
– Долго еще? – не выдержал Габриэль.
– Десять минут после подтверждения образца крови, – ответила Мерси. – Затем сканирование мозга. И тогда мы сможем попасть внутрь.
Габриэль взглянул на Ану и стал расхаживать взад-вперед перед дверью.
– Осталось недолго, – сказал он. – Скоро ты сможешь отдохнуть.
Ана облизала распухшую губу и почувствовала привкус крови. Ее оптика начала жужжать, перезагрузившись, накопитель памяти запульсировал. Это были шрамы, оставшиеся на память о тех последних часах – когда ее любимый поднял пистолет и по приказу Габриэля выстрелил ей в голову, – и они навсегда останутся на ее теле.
Ана подумала, что все равно уже мертва.
Так неужели она собиралась помочь этим монстрам устроить ад на земле?
Неужели собиралась смиренно ждать конца, как тогда в той камере?
Или она будет драться? Как дралась в Вар-Доме? Как дралась на Свалке? Да, она будет бороться за каждый миллиметр земли, отделявший Вавилон от человечества. Это Ив проснулась в ней. И она намеревалась сопротивляться из всех сил. До последнего вздоха.
Я буду сражаться.
Девушка как можно тише опустила ботинки на пол. Уперлась резиновыми каблуками в металл. И медленно начала двигаться к краю шахты…
_______
У старика дрожали руки.
Перед глазами все расплывалось.
Сердце отказывалось работать.
Только не сейчас…
Он стоял по локоть в оптических кабелях и схемах. Соединял и перепаивал. Кашлял и ругался. Сайлас не знал, сколько ему еще осталось. Он не смог ее спасти. Но должен был попытаться. Столько километров, столько лет, и вот как все получилось.
Он спрашивал себя, простит ли она его когда-нибудь.
Доживет ли он, чтобы попросить прощения.
Старик подключил последнее соединение, вытирая с губ красные капли. Он снова кашлянул, и на электрические синапсы брызнула кровь. Он закрыл черепную полость и спустился по стремянке, чуть не упав на Лемон. Она попыталась помочь ему встать, но он слишком устал. Опустившись на колени на пол загрузочного отсека, Сайлас посмотрел на свое последнее творение и выронил чипы и накопители памяти, которые еще минуту назад были вставлены в голову Дона Кихота.
– Крикет, – прохрипел он. – Т-ты… слышишь меня?
Голубая оптика вспыхнула. По телу громадины прокатился низкий гул. Машина, которая когда-то была Доном Кихотом, вздрогнула и пришла в движение. Зашипели поршни, зазвенели гироскопы. Чудовище ожило, выпрямилось и огляделось.
– Что за…?
Логик умолк, услышав звук собственного голоса, громкий и глубокий. Вытянул вперед огромные ручища.
– Что… что со мной случилось?
Логик осторожно вышел из трюма. Двигатели под его титановой оболочкой издавали рев мощностью двенадцать тысяч лошадиных сил, гидравлика, сервоприводы и шестерни шипели, крутились и вращались. Крикет посмотрел на свои пальцы и сжал руки в кулаки.
– Ничего. Себе!
– Мечты с-сбываются. – Старик улыбнулся.
– Крикет, Ану забрали другие репликанты, – сказал Иезекииль. – Трое, наверх. Знаю, что мы с тобой никогда особо не ладили, но нам нужна твоя помощь, чтобы вернуть ее. Ты с нами?
Логик посмотрел на репликанта и без колебаний ответил:
– Показывай дорогу, Культяпка.
Сайласа снова одолел приступ кашля, и он прикрыл рот окровавленной рукой. Лемон опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Она беспомощно смотрела на Иезекииля, через защитное стекло шлема было видно, как в ее глазах блестели слезы. Сайлас чувствовал, как она дрожит. Увидел ее страх и душевную боль.
– С вами все будет в порядке, мистер Си?
Он привалился к ней, уже слишком устав сопротивляться. Холод и мрак парили над ним на своих черных-пречерных крыльях. Он не боялся смерти. Ему не было грустно покидать этот мир. Но перед тем, как уйти, ему нужно было сделать еще кое-что. В его жизни было полно ошибок, и осталось исправить еще одну.
Старик с трудом встал на колени.
– Я иду… с-с вами…
– Сайлас, это не очень хорошая идея, – предупредил Иезекииль.
– Заткнись, Иезекииль, – огрызнулся старик. – Крикет, подними меня.
Большой логик покорно наклонился и подхватил своего создателя огромной рукой.
– Хорошо, – прохрипел старик. – Давайте… покончим с этим.
_______
– Долго еще? – в который раз спросил Габриэль.
– Шестьдесят секунд, – ответила Мерси.
– Это бесполезно, Габриэль.
– Я никогда не спрашивал твоего мнения, Мириад. И не собираюсь.
– И ты еще удивляешься, почему у тебя ничего не выходит.
Ана была уже в метре от перил, медленно приближаясь к краю. Она уже разглядела слабое место на сварных швах – охлаждающая жидкость, вытекающая из труб сверху, почти разъела их насквозь. Если у нее получится ударить как следует, она сможет разъединить их. А потом бросится через край, прежде чем они успеют сделать электроэнцефалограмму и сломать последнюю печать, блокирующую Мириад. Ей было страшно. Но она уже все равно была трупом. Радиация проникала в ее кости, даже пока она просто сидела. Но она может противостоять им, если захочет. Разве не это сказал ей Раф? Что у всех есть выбор?
Значит, выбор сделан. Ее кресло подкатилось еще ближе к краю. Мышцы напряглись для последнего толчка.
Ана подумала об Иезекииле. О Лемон. Жаль, что у нее больше не будет шанса помириться с ними. Несмотря на злость и боль, часть ее по-прежнему любила их обоих. Она вспомнила их с Рафом разговор в библиотеке в тот день. Все хорошо заканчивается только в сказках.
