Я невольно начала грезить наяву о рождественских деревьях: белых с золотистой ленточкой и золотистыми украшениями, зеленых, с прикрепленными к ветвям стайками красных кардиналов, о деревьях с большими итальянскими стеклянными украшениями и искусственными сосульками, увешанными мишурой.
Шоком было открыть глаза и увидеть перед собой длинные ноги в темных брюках. Барни Симпсон упал в кресло напротив нас. Его волосы были еще более косматыми, чем тогда, когда он пришел в мою палату. Интересно, он когда-нибудь пробовал гель для укладки волос, чтобы сделать их более послушными?
— Должен признаться, — начал он, — я пометил ваше дело, с тем чтобы Бритта позвонила мне, когда вы придете.
— Почему? — спросил Толливер.
Я села прямо и попыталась не зевнуть.
— Потому что мне подумалось: вы можете сорваться и уехать, не явившись на сегодняшнее собрание, если я не перехвачу вас здесь и не напомню, что вы обещали прийти, — откровенно признался Симпсон. — Бритта сказала, что этим утром, когда вы выписывались, компьютер дал сбой, поэтому я решил воспользоваться подвернувшейся возможностью.
— Вы ходите в ту же церковь? В церковь Доука Гарланда?
— Ох, я появляюсь там далеко не каждое воскресенье, — ответил он, ничуть не стыдясь того, в чем большинство южан постыдились бы признаться. — Должен сказать, я не числюсь в списке усердных прихожан. Увы, по воскресеньям мне нравится отсыпаться.
Похоже, он ждал, что я отвечу утешающими заверениями, в том числе фразой: «Разве все мы этого не любим?» или «Мы тоже пропускаем много воскресных служб». Но я ничего не сказала. Возможно, с моей стороны это было по-детски.
Мы с Толливером вообще никогда не ходим в церковь. Я не знаю, во что верит Толливер, по крайней мере не знаю в деталях. Я верю в Бога, но не верю в церковь. От церквей у меня мурашки по коже. За последние пять лет я побывала в церкви по единственной причине — похороны. То, что я находилась так близко от мертвого тела, очень отвлекало меня. От него исходил гул в течение всей службы. Если бы речь шла о похоронах Джеффа Макгроу, а не о службе в память всех пропавших мальчиков, я бы ни за что не согласилась пойти.
— Выступит Эйб Мадден, — сообщил Барни Симпсон. — Это должно быть интересно. Сандра была немногословна, но общеизвестно, что Эйб не расследовал исчезновение мальчиков с той целеустремленностью, с какой хотелось бы Сандре, когда она была его помощницей. И не секрет, что это одна из причин, по которой ее избрали шерифом.
Барни Симпсон серьезно кивнул, в его больших черных очках отразились люминесцентные лампы над головой.
— Тогда, думаю, это будет скорее ссора, чем обычная поминальная служба, — отозвался Толливер. — Наш счет готов, вы сказали? Ваш компьютер застрахован от сбоев и снова работает?
— Да. Этим вечером мы сохраняем копии всех файлов в компьютере, поэтому ничего не потеряем из-за надвигающейся снежной бури. Надеюсь, вы слышали прогноз погоды, как и все остальные горожане. Вы нашли место, где остановиться?
— Да, нашли, — ответила я.
— Наверное, снова в мотеле. Вам повезло, что удалось снять номер.
— Нет, — сказал Толливер. — Все комнаты в мотелях заняты.
Он отошел к окошку, чтобы проверить наш счет, а Барни тем временем вопросительно на меня смотрел, ожидая, когда я сообщу, где мы остановились, но я промолчала. Не уверена, почему вела себя так отвратительно. Удар по голове будет моим единственным оправданием. Я заставляла себя быть вежливой.
— Вы женаты? — спросила я, хотя мне было в высшей степени на это плевать.
— Был, — ответил он, и сожаление омрачило его голос. — Наши пути разошлись несколько лет назад, и она с моей дочерью переехала в Гринвилл.
— Тогда вы должны иногда видеться с дочерью.
— Да, она время от времени приезжает, чтобы побыть со мной и навестить школьных друзей. Трудно поверить, что она уже в колледже. А у вас есть дети?
— Нет, — покачала я головой.
— Что ж, дети не только благословение, — заметил администратор утешающим тоном, словно хотел меня уверить: я не должна горевать, что не имею детей.
Я встала и подошла к Толливеру, который получал рецепт у Бритты.
— Могу я пригласить вас обоих на ужин? — спросил Барни Симпсон, и мы попытались не выглядеть слишком удивленными.
Толливер быстро посмотрел на меня, проверяя, как я отнеслась к этому очень неожиданному предложению, и ответил:
— Спасибо, но у нас уже есть планы. Но мы все равно ценим ваше приглашение.
— Конечно-конечно.
Бритта захлопнула окошко, и я увидела за стеклом ее силуэт, когда она встала и начала надевать пальто.
Больница закрылась для посетителей, как закрываются все больницы.
Мы вышли через переднюю дверь с рецептом и наилучшими пожеланиями Симпсона.
— Какой одинокий парень, — заметила я.
— У него к тебе слабость, — мрачно отозвался Толливер.
— Вовсе нет. — Я, не задумываясь, отмахнулась от этой идеи. — Я для него ничего не значу. Он вообще не думает обо мне как о женщине, нисколько.
— Тогда зачем он хочет быть нашим лучшим другом?
— Думаю, потому что мы здесь новые люди. Возможно, у него нет шансов встречаться с разными людьми. Держу пари, он порядком загружен работой. Мы для него хоть какое-то разнообразие.
— Как скажешь, — пожал плечами Толливер. — Где ты хочешь поесть?
— Это же Доравилл. Какой у нас выбор?
— Для «Соника» слишком холодно. Тут есть «Макдоналдс» и «Сателлит стейкс».
— Пошли в «Сателлит стейкс».
«Сателлит стейкс» оказался очень похож на «Голден коррал» или «Вестерн сиззлин». В ту холодную ночь, имея в перспективе заупокойную службу и ожидая плохой погоды, всем в Доравилле пришла та же мысль, что и нам. В ресторане сидели несколько чужаков, которых легко было распознать, — должно быть, они явились с телегруппами новостей — и множество местных — наверное, они не заходили сюда во время летнего туристического сезона, а еще те, кто путешествовал по магистрали между штатами. Ресторан был переполнен.
Я увидела Манфреда и Ксильду за столиком, рассчитанным на четверых, и, не посовещавшись с Толливером, направилась прямиком туда и спросила, можем ли мы к ним подсесть.
— О пожалуйста, — ответила Ксильда.
На ее лице было около тонны макияжа. Встреча с репортерами у амбара, похоже, возбудила ее настолько, что она превзошла саму себя. Глаза ее были просто глазами Клеопатры. Вокруг головы она повязала шарф на цыганский манер, из-под которого торчали пылающие рыжие локоны — яркий контраст с ее бледным, округлым, сморщенным лицом.
Я села рядом с ней, и на меня повеяло несвежими духами. Толливеру пришлось сесть рядом с Манфредом — ничего, это Толливеру не повредит. А Манфреду придется вдохнуть запах получше, чем тот, которым веяло от его бабушки.
