На следующий день ее почки заработали. Это была сенсация. Впервые в истории человека после уремической комы выписывали как полностью здорового. Но из больницы старую нацистку возвращали в тюрьму, тогда как Колфу надо было выхаживать ее и наблюдать как выдающийся медицинский феномен.
По счастью, глава местной боевой дружины Сопротивления Йо Аудсхорн когда-то получил от Колфа спасительную справку. Он отдал доктору старушку, которую полгода назад застрелил бы не задумываясь. Госпожа Схафстадт действительно развелась. Она переехала в другой город, где о ее преступлениях не знали, опять стала кататься на велосипеде и умерла семь лет спустя от патологии, не связанной с почками.
По ее истории болезни Колф защитил диссертацию и стал профессором. Первая же его лекция называлась «Как жить без почек и сердца». Обе эти фантастические идеи он лично воплотил в жизнь.
ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ
Yulia Oshalik: Как он ее вылечил раз и навсегда? Ведь сейчас те, кому положен диализ, делают его раз в какое-то время…
Ответ: Если хроническая почечная недостаточность, то так и есть. А вот когда недостаточность острая: у раненых после потери крови, у жертв отравителей, при побочном действии лекарств, как у этой старушки (острая почечная недостаточность, ОПН), – тогда может и одного диализа хватить. Дальше включаются собственные почки, если повреждены они не фатально.
Влад Богос: У меня сосед, алкоголик, отказали почки. Несколько месяцев провел в больнице на диализе. Включились почки, и уже лет 20 живет и пьет каждый день.
Maria Houtchens: Д-р Колф на удивление скромный и спокойный человек, и мало кто знал подробности его, без преувеличения, великого достижения… Во всех больницах мира стоят машины диализа и дают/продлевают жизнь миллионам. Спасибо за рассказ о нем. Он умер в 2009 г. в возрасте 97 лет и сохранил здравый ум до последнего.
Ответ: Да, он герой целых трех наших историй. По подсчетам американских нефрологов, за время его жизни на программном диализе жило 30 миллионов человек. Если бы не он, их ждала бы уремия и мучительная смерть.
Anna Kiriluk: Это ж надо – всю жизнь, по сути, терпеть ненавистного мужа и только из-за такого кризиса решиться! А сколько таких женщин?
Ответ: Ага, развестись с мужем, потому что его фамилия в Голландии была на слуху и ассоциировалась с гитлеровским режимом – он считался видным голландским национал-социалистом и коллаборантом. Бедненькая! Как она раньше-то терпела…
75
Противотуберкулезные препараты
Зельман Ваксман и Йёрген Леманн
1943 год
19 октября 1943 г. был выделен стрептомицин – первый антибиотик, эффективный при туберкулезе. Не прошло и 10 лет, как эту победу вознаградили Нобелевской премией – но присудили ее не тому, кто получил антибиотик, и не тому, кто начал им лечить.
Лауреат этой премии не был ни врачом, ни физиологом. Он был воплощением американской мечты. Зельман Ваксман, эмигрант, сошедший с парохода без копейки в кармане, стал богат и знаменит на весь мир.
Зельманом он тоже стал в Америке. На родине, в местечке Новая Прилука под Винницей, его звали Золман Яковлевич. Уехал он из Российской империи в 1910 г. Не от погромов уезжал и не от охранки, а оттого, что после смерти матери не желал смотреть на родные места.
Случилось все скоропостижно. 20-летний Золман жил в Одессе с компанией веселых друзей-земляков, готовился поступать в университет. Все они были влюблены в красавицу Машу, каждый сделал ей предложение. И вдруг телеграмма: матери очень плохо. Земский доктор диагностировал кишечную непроходимость. Нужен хирургический стационар. Была ужасная ночь в поезде до Киева, где врачи оперировать отказались: слишком поздно привезли, и вообще это неизлечимо. Две недели мать умирала в муках на глазах у Золмана. Похоронив ее и поставив на могиле памятник, он сел в поезд, идущий за границу.
Поначалу жил в Нью-Джерси на ферме своих дальних родственников. Ваксман хотел стать врачом и подал документы в Колумбийский университет. Но если в Одессе ему было трудно поступить из-за квоты на инородцев, то здесь просто не хватало денег. Можно было позволить себе разве что расположенный поблизости Ратгерский сельскохозяйственный колледж, и то потому, что его студенты жили на ферме бесплатно. Там была специальность «Микробиология» – сравнительно близко к медицине, что примиряло Зельмана с судьбой.
Мир бактерий оказался увлекательным. Внимание Ваксмана привлекли актиномицеты, лучистые грибки, как их называли. Это бактерии, внешне похожие на нити грибницы, отчего их поначалу считали микроскопическими грибами. Самые живучие бактерии почвы: когда случается засуха или отравление гумуса, актиномицеты умирают последними. Логично было предположить, что у них есть оружие против других микробов, которым они побеждают в борьбе за существование, когда места под солнцем перестает хватать на всех. Это оружие Ваксман назвал словом «антибиотики».
Никто до него не систематизировал актиномицеты, огромное количество организмов вовсе не имели названий. Ваксман давал имена, чувствуя себя праотцом Адамом, который некогда нарекал животных и растения. Один из открытых им родов «лучистых грибков» Зельман назвал по их виду «ожерелья-грибки», на латыни – Streptomyces. Выделенный из них антибиотик и есть стрептомицин.
Систематика почвенных бактерий дала Ваксману имя в науке. Он как профессор читал лекции в своем колледже, который стал университетом. Женился на старой знакомой, эмигрировавшей одновременно с ним. К 1924 г. им уже хватало денег на билеты в Европу, и Ваксманы отправились навестить своих в Новой Прилуке.
Зрелище было печальное. Половина домов заброшена или в руинах, люди одеты в лохмотья, разговоры только о вещах и еде. Знакомые бросились к Ваксману, как дети к отцу, который навещает их в больнице. Рыдали, описывая свои несчастья, проклиная разруху, петлюровцев, белых, а пуще всего Чека. Даже красавица Маша поблекла – плакала и говорила то же, что и все. Общий возглас был: «Забери нас отсюда к себе!» Но как забрать? Зельман сам только зацепился в Америке, жил от зарплаты до зарплаты. Чтобы «забрать», нужно стать богатым. Случай представился не сразу.
Когда Ваксман вернулся в Америку, у него появился новый студент – француз Рене Дюбо. Именно он в 1939 г. выделил из почвенных бактерий первый антибиотик. Поскольку это вещество убивало грамположительные бактерии, окрашивавшиеся по методу, предложенному Гансом Кристианом Грамом, Дюбо назвал его «грамицидин», «убийца по Граму». Грамицидин помогал заживлению ран, инфицированных грамположительными бактериями, однако был беспомощен против грамотрицательных. А это были губители рода человеческого, и в их число входила туберкулезная палочка, отнимавшая пять миллионов жизней ежегодно.
Дюбо открыл эру антибиотиков. По всему миру стали изучать антагонизм между почвенными бактериями и туберкулезной палочкой. В Москве юный микробиолог Александра Кореняко обнаружила, что актиномицеты подавляют рост возбудителя туберкулеза. Ваксман понял: пора пускать в дело его коллекцию культур актиномицетов, самую большую в мире – 500 видов, собранных за 25 лет. Расходы по исследованию их свойств брала на себя фармацевтическая компания Merck, взамен требуя исключительные права на патент, если найдется ценный организм.
