Правда, оба были верующие и хорошо знали библейскую Книгу Бытия, где Господь за то, что Ева накормила Адама запретным плодом, наказывает ее именно родовыми муками и зависимостью от мужа: «…умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою». Вот только «господствовать» Альберт не хотел, он просто любил Викторию, а она никакой власти над собой и не терпела. Как говорила королева, «я читаю и подписываю бумаги, Альберт их промокает». Эта семья жила уже не по Библии, так что решилась посягнуть и на родовые муки.
Сноу позвали в Букингемский дворец как ведущего анестезиолога Англии, который успешно обезболивал роды уже 28 раз. Он не слишком охотно принимал такие предложения: роды тянулись дольше тогдашних операций, а хлопот не оберешься. Но платили хорошо, так что можно было заняться наконец холерой, и Сноу согласился.
Чтобы королева ни на секунду не потеряла сознания, он выбрал самый осторожный способ: свернул воронкой носовой платок, вылил в него половину чайной ложки хлороформа и поднес платок раструбом вниз ко рту и носу Виктории. Раз в десять минут наливалась еще половина чайной ложки.
Через 53 минуты благополучно родился принц Леопольд, первый герцог Олбани. На сей раз послеродовая депрессия была особенно сильна, потому что выяснилось, что мальчик болен гемофилией. Это был удар для Виктории, которая очень гордилась своей наследственностью и уверенно заявляла, что «в нашем королевском роду этого нет». А теперь оказалось, что она передаст это проклятие своим потомкам (и среди них русскому цесаревичу Алексею).
Но и принц Альберт нашел наконец средство: он сказал королеве, что будет ее внимательно слушать, пока она не выскажет все свои упреки, и просил только не молчать. Затеяли полную перестройку Балморала и путешествие в горы, детей одели в новый, придуманный Альбертом тартан, лишь бы отвлечь Викторию.
Хлороформ произвел на нее хорошее впечатление, она записала, что его действие «успокаивающее, смягчающее и восхитительное чрезвычайно». Через четыре года Сноу успешно повторил наркоз, когда Виктория рожала своего последнего, девятого ребенка – принцессу Беатрису.
Доктор Сноу стал нарасхват в английском высшем свете. Раз против слова Библии пошел сам монарх, глава англиканской церкви, чей титул «Защитник веры», значит, это дозволено. Каждая вельможная роженица желала знать, как прошли роды у королевы. Ответ был всегда один: «Ее Величество – образцовый пациент». Самая любопытная дама, когда раскрытие у нее уже началось, заявила, что не сделает больше ни одного вдоха, пока доктор не скажет, что было в Букингемском дворце. Сноу ответил на это: «Ее Величество – образцовый пациент – начала задавать вопросы гораздо позже, чем вы. И если вы последуете ее примеру, я вам потом все расскажу». Тут он добавил хлороформа, чтобы дама отключилась. А пришла она в себя, когда ребенок уже родился, а доктор получил гонорар и уехал обедать.
Скопив так 200 фунтов – стоимость небольшого дома, – Сноу стал дожидаться холеры. Она пришла в Лондон на следующий же год, в 1854-м. Такой паники столица Англии не видела лет 200. Жители района Сохо, где квартировал Сноу, бежали куда глаза глядят, бросая имущество и забывая запереть дома. Наняв за свой счет квалифицированный медперсонал, королевский анестезиолог стал лечить всех заболевших бесплатно, фиксируя, где и когда они ощутили первые симптомы. Нанося каждый случай на карту, Сноу заметил, как заболеваемость падает по мере удаления от определенного центра. Этим центром оказалась колонка на Брод-стрит, где брали воду те, кому не по карману водопровод.
7 сентября Сноу пришел в приход Сент-Джеймс, выполнявший роль районной управы, и убедил приходской совет отвинтить ручку от этой колонки, чтобы ею нельзя было пользоваться. Едва это сделали, эпидемия закончилась. Обосновал Сноу свое предложение тем, что в воду со стоками попали особые клетки – носители яда. Эти клетки вполне материальны и однажды их откроют, верил он. Пытливые прихожане спросили, а откуда же взялась первая холерная клетка. «Я вам скажу откуда, но мне нужен образец. Скажите сначала, откуда взялся первый тигр и первый анчар. Или нет, откуда взялись вы сами. Если скажете, я вам объясню про холеру».
До публикации теории Дарвина Сноу не дожил всего год. Ему было 45, когда он дописывал трактат об анестезии, собираясь потом заняться поиском «холерной клетки», а также причинами возникновения рака. Внезапно работе над книгой стали мешать приступы головокружения, потом кровавая рвота.
Утром 9 июня 1858 г. Сноу упал со стула и не смог на него взобраться, потому что парализовало левую половину тела. 14-го рвота прошла, но пульс и дыхание стали необыкновенно частыми. Доктор не верил, что умирает: он ободрял коллег, говорил, что не похоже ни на инфекцию, ни на известные ему хронические болезни. 16-го он потерял сознание, и через четыре часа наступила смерть. Вскрытие показало заметное только под микроскопом размягчение некоторых областей мозга и желудочное кровотечение. Обе почки сморщились, были усыпаны кистами, а правая вообще превратилась в сплошную кисту. То были результаты хронического отравления хлороформом и другими анестетиками, которые Сноу испытывал на себе.
ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ
Виктория Союменко: Возможно, глупый вопрос, но как проходили роды под анестезией? Женщина же должна тужиться, это возможно без сознания?
Ответ: Сэр Джеймс Янг Симпсон ответил на этот вопрос так: «Хорошо, что схватки происходят не по воле женщины. Иначе юные роженицы так и не решились бы приступить к делу и аристократия бы вымерла вместе с нами, несчастными акушерами».
Акушеры давным-давно заметили автоматизм соответствующих движений. Например, утратившие сознание от кровопотери женщины все же рожали, нередко погибая, прежде чем было налажено переливание крови. Первая мысль, которая пришла Симпсону в голову при открытии свойств хлороформа, – дать его роженице.
26
Основание курорта Давос
Александр Шпенглер
1853 год
10 ноября 1853 г. никому не известное местечко Давос заключило договор с врачом Александром Шпенглером, бежавшим в Швейцарию от тайной полиции. Он превратил депрессивную деревню в знаменитый курорт.
Студентом Александр Шпенглер не помышлял о медицине. В Гейдельбергском университете он учился на юриста, пока его не забрали в армию. Великий герцог Баденский Леопольд увеличивал вооруженные силы, поскольку началось восстание, чреватое установлением республики. Идея со студентами была не очень удачной: они устроили революцию в самой армии. Рекрута Шпенглера выбрали в лейтенанты, он стал офицером связи главнокомандующего повстанцев. Леопольд слетел с трона и бежал, призывая на помощь прусские войска. Пруссаки разгромили бунтарей, и Шпенглер вместе с остатками разбитой армии 11 июля 1849 г. перешел швейцарскую границу.
В эмиграции он начинал учителем фехтования. Немецкое право в Швейцарии было не нужно, а врачей недоставало. На заработанные уроками деньги Шпенглер учился на медицинском факультете Цюрихского университета. Там он встретил швейцарца, однокурсника по Гейдельбергу. Тот происходил из Граубюндена – самого глухого кантона Швейцарии. Но эта глушь могла выдать Шпенглеру вид на жительство – при условии что по окончании университета он будет распределен в деревню, где пока нет медпункта.
