16 ноября 1932 г. на заседании французского Национального хирургического общества в Париже Юдин доложил о 150 трансфузиях посмертной крови, сохранявшейся в леднике при температуре до +2 °C более двух недель. При обсуждении врач из фашистской Италии кричал: «Это богохульство, на которое никогда не пойдет ни один итальянец!» Французы более сдержанно заметили, что и в их католической стране такое в ближайшей перспективе нереально. Но кто мешает хранить в холодильнике кровь живых доноров? Юдин ответил, что так даже лучше, только живых доноров пока нет (эту службу еще предстояло создать).
Так началось соревнование между живыми и мертвыми донорами, в котором живые пока выигрывают. К этической проблеме Юдин обратился в 1949 г., оказавшись в одиночной камере № 106 внутренней тюрьмы на Лубянке по обвинению в связях с иностранцами и преклонении перед Западом. Из трех лет заключения его в течение 27 месяцев не вызывали на допросы. Юдину выдали ручку, карандаш и бумагу, но в недостаточном количестве, и приходилось писать на листках туалетной бумаги. Их Юдин склеивал манной кашей, а когда каши не давали, связывал стебельком от веника, которым подметали его камеру.
Написанный так двухтомник вышел после смерти Юдина в 1960 г. и удостоился Ленинской премии. Однако важную главу об этике выбросили как «мистическую». Автор, передовой врач и одновременно верующий человек (перед войной, особо не маскируясь, он крестил в церкви детей своих знакомых), размышлял, насколько вообще правильно пускать в дело трупы. Убеждая себя и окружающих, Юдин избрал девизом слова «смертию смерть поправ», отражающие суть использования трупа для спасения чьей-то жизни. В 1960-х гг. – эпоху последних гонений на церковь – слова пасхального тропаря выглядели несколько вызывающе. И все же совместными усилиями вдова Юдина Наталья Владимировна и его верная операционная сестра Мария Петровна Голикова добились, чтобы пропущенные места из рукописи вошли в отдельную книгу «Размышления хирурга», изданную летом 1968 г. К тому времени вдова умерла, а Мария Петровна лежала в больнице с параличом четырех конечностей, подключенная к аппарату искусственного дыхания. Но ей посчастливилось дожить в сознании до того торжественного дня, когда в палату принесли сигнальный экземпляр.
ОБСУЖДЕНИЕ В ГРУППЕ
Roman Mikhailovich: А как же порядок оказания медицинской помощи… Стандарты… Сертификаты… Теперь еще аккредитация… Во времена Юдина их не было, может быть, поэтому все и получилось???
Ответ: Если бы на флагманском корабле Нельсона был телекс, то он бы не выиграл ни одного сражения.
Олексій Сліпуха: А от чомусь високе досягнення расейськіх вчених (переливання крові від трупа) не використовують в сучасній медицині?
[8]
Ответ: Это важный, но пройденный этап. В 1975 г. было подсчитано, что заготовка трупной крови экономически невыгодна, так как:
1. Трудно убедить родственников умерших быстро дать согласие;
2. Нужно проводить массу анализов, которые живой донор сдает за свой счет.
Открытие Юдина, которое используется, – хранение крови в холодильнике, одного цитрата для длительной консервации мало. Сейчас это кровь живых доноров. Ее заготавливать проще.
Леван Стажадзе: Отличная статья. Что же касается трупной крови, то мой личный опыт – положительный. В 1960-е гг., когда я работал в НИИ СП им. Н. В. Склифосовского (в том числе зав. отделением реанимации), трупная кровь использовалась очень широко. Уверен, на новом уровне и с учетом современных требований к вопросу о ее использовании следовало бы вернуться.
От нее отказались (в основном) из-за введения новых стандартов для переливания. А вот на современном уровне изучить свойства трупной крови с использованием различных консервантов, с преобладанием эритроцитов или же других компонентов (по заказу!!!) – это может быть серьезной задачей. Во всяком случае, в условиях большой кровопотери у пострадавших иметь до 3,5 литра крови от одного «донора» – это серьезно…
Мне в 1966 г. было поручено изучить вопрос и представить соображения по поводу открытия отделения реанимации в НИИ СП им. Н. В. Склифосовского. Б. А. Петров в качестве старшей сестры отделения предложил просить Марину Петровну. Марина Петровна внесла серьезный вклад в становление отделения. Человек исключительной чистоплотности во всем, работяга, прививала всем юдинскую самоотдачу ради больного. Действительно, у нее случился стволовой инсульт, Павел Осипович Андросов наложил трахеостому и несколько недель она была на ИВЛ. Ее рассказы про Сергея Сергеевича касались только его деловых качеств и удивительных успехов в хирургии.
Ответ: Интересно, она ведь по паспорту Мария Петровна, а Вы ее называете Мариной, как Юдин ее окрестил [в честь Марины Мнишек]. Прозвище пристало и заменило имя.
Леван Стажадзе: Так и было. В «Склифе» ее все знали и звали Марина Петровна, в том числе тогдашние лидеры института, ученики и соратники С.С. – Петров, Арапов, Андросов, Бочаров, Виноградова и др.
Наталия Наваско: А за что его посадили все-таки?!
Ответ: Вопрос «За что?» неуместен, как и с другими безвинно репрессированными. Корректен вопрос «С какой целью?». Вот на него мы можем ответить точно, так как изучены архивы МГБ. Инициировал арест министр госбезопасности Виктор Абакумов, который по указанию Сталина готовил «дело генералов» во главе с маршалом Жуковым. Юдин, с одной стороны, имел множество контактов с иностранными хирургами и даже принимал их делегацию в Институте имени Склифосовского. С другой стороны, дружил со многими видными военными, например с генералом Жадовым. В штабе Жадова он в январе 1944 г. столкнулся с неожиданно нагрянувшим Жуковым; они поговорили. После смерти Берии Юдин признался Потемкиной (дочери Марии Петровны), что из него в декабре 1948-го – январе 1949 г. выбили под пыткой нужные показания на Жукова, только ход им по какой-то причине не дали, и дело не состоялось. Продержав Сергея Сергеевича без толку до февраля 1952 г. в тюрьме, ОСО при МГБ отправило его в ссылку по трем обвинениям:
1. На протяжении многих лет поддерживал преступную связь с иностранными разведчиками (связь была, если понимать под разведчиками иностранных дипломатов и корреспондентов, среди которых были и разведчики, но слово «преступную» не годится, так как он их просто оперировал, как Чолертона, которому вырезал аппендикс);
2. Нелегально передавал за границу научные работы по военно-полевой хирургии (это были обычные публикации в научных журналах);
3. Среди своего окружения проводил антисоветскую агитацию (вроде замечания «Ох уж эти французские каблучки советского производства!»).
Как видите, все три пункта весьма расплывчаты. Доказательной базы по ним нет. Осуждение было нужно только для поддержания реноме, будто «наши органы никогда не ошибаются».
