Идею отсматривать доноров и выбирать антитела для профилактики высказала Рут Дарроу – она сделала сообщение о своих родах и предложила вместо нервотрепки с переливаниями крови заняться профилактикой.
Irina Shaposhnikova: Боже, как хорошо, что я, резус-отрицательная мать двух больших резус-положительных детей, читаю это только сейчас. Очень впечатляет.
Ответ: Вообще мы пишем это не для того, чтобы пугать резус-отрицательных мам, а чтобы их обнадежить – вот, средство есть, и нашли его при царе Горохе. Впрочем, кто хочет бояться, тот испугается даже царапины.
68
Клещ как переносчик весенне-летнего энцефалита
Лев Зильбер
1937 год
19 мая 1937 г. в поселке Обор Хабаровского края вирусолог Лев Зильбер высказал идею, что весенне-летний энцефалит переносят клещи. Сейчас болезнь, которую вызывает открытый экспедицией Зильбера вирус, именуется клещевым энцефалитом.
Что тайга весной опасна и там с первой зеленью появляется лихорадка, знали с незапамятных времен. Болезнь эта в 40 % случаев была смертельна, а пережившие ее часто становились инвалидами: слепыми, глухими или паралитиками. Страдали охотники и лесорубы, грибники и сборщики орехов, но медицина взялась за энцефалит, лишь когда на реке Уссури разместились части Красной армии, готовые отразить нападение японцев, оккупировавших север Китая.
Тайга была набита войсками. Ради маскировки не строили казарм, жили в палатках среди глухого леса – и несли ужасающие санитарные потери. В январе 1937 г. военврачи поведали об этом директору Центральной вирусной лаборатории Наркомздрава Льву Зильберу и предложили организовать экспедицию ближайшей весной.
Они обратились именно к Зильберу, потому что он был известен как эпидемиолог еще с Гражданской войны, когда в рядах той же Красной армии боролся с сыпнотифозной вошью. Позднее уже в качестве микробиолога он раскрыл причины вспышки брюшного тифа в Дзержинске и чумы в Нагорном Карабахе.
Власти Дзержинска по его настоянию раскопали канализационную трубу и обнаружили, что коллектор был подсоединен к городскому водопроводу. В Карабахе все было страшней: Зильбер высказал уверенность, что эпидемию легочной чумы вызвали а) добытый школьником чумной заяц и б) местный врач, который госпитализировал школьника, перезаразившего всю больницу. Азербайджанскому ГПУ больше нравилась версия с заграничными диверсантами, и в отместку за опровержение этой версии Зильбера на три месяца засадили в бакинскую тюрьму. Но то был 1931 г., когда «органы» еще могли ошибиться, так что Лев Александрович был освобожден и затем возглавлял в Москве разные учреждения, занимавшиеся вакцинами и сыворотками.
После сообщения об открытии в Англии вируса гриппа (1933) Зильбер увлекся вирусами. В его лаборатории научились разводить вирус гриппа в организме обычных мышей (англичане сумели выделить его только в опыте на хорьках) и сделали вакцину, которой в 1936 г. благополучно привили 26 москвичей-добровольцев (то была первая вакцинация от гриппа в России). Более того, Зильбер установил, что лейкоциты не убивают вирусы, а избавляется организм от этой заразы путем выведения с мочой (отсюда рекомендация пить побольше жидкости при простуде).
Но все эти успехи Зильбер воспринимал как промежуточные. Его главной целью был рак: он считал (и впоследствии это подтвердилось), что превращение нормальной клетки в опухолевую часто вызывается вирусом. Исследовательская программа лаборатории на 1937 г. затрагивала эту проблему, от которой и отвлекли Зильбера военврачи.
По плану Наркомздрава, в состав экспедиции должны были войти десять профессоров. Но Зильбер отказался в этом участвовать, полагая, что тогда на месте возникнет десять мнений о том, что делать дальше. А ответственное решение может принять только один человек. Поскольку, кроме Льва Александровича, такого смельчака не нашлось, нарком обороны Ворошилов приказал формировать экспедицию во главе с одним Зильбером, дав ему право выбирать кого угодно.
Отобрана была исключительно молодежь: ребята мало знали и потому были свободны от заблуждений. Кроме того, предстояло жить в дощатых бараках, не спасавших ни от гнуса, ни от дождя, и работать до упаду – такое может выдержать только юность. Участники экспедиции могли также заболеть энцефалитом. Возбудитель и переносчик болезни были неизвестны; одна надежда – на собственную иммунную систему. Как раз тогда была только что доказана белковая природа антител, и Зильбер заставлял своих сотрудников поедать по восемь яиц в день, обогащая организм белком.
17 мая прибыли в Хабаровск и узнали, что времени на подготовку и разведку нет: против ожиданий, энцефалитный сезон был уже в разгаре из-за ранней весны. Штаб-квартиру поместили в поселке Обор, куда вела проложенная прямо по земле, без насыпи, железная дорога. Тамошний леспромхоз врубился глубоко в тайгу, а болел каждый сотый.
Страдальцы лежали в больничке при леспромхозе, куда Зильбер и пришел в памятный день 19 мая изучать истории болезни. Скорбные листы за три года свидетельствовали, что болеют люди, работавшие в тайге и преимущественно весной. Контакта между собой они не имели. Это исключало воздушно-капельный путь заражения. Самые ценные сведения дала первая больная сезона, госпитализированная 4 мая и уже выздоравливающая. Домохозяйка, в тайге не работала. Но недели за две до болезни ходила собирать прошлогодние кедровые орехи и по возвращении домой обнаружила на себе впившихся клещей.
В конце апреля комаров в тайге еще не бывает. И хотя Зильбер ничего не знал о клещах, он счел, что других переносчиков быть не могло. Как некогда в Дзержинске, ему разом представился механизм распространения инфекции. Некие таежные животные (бурундуки? ежи? мыши-полевки?) – это природные хозяева вируса. Клещ (какой?) кусает их и заражается вирусом. (Каким? Его предстояло еще выделить; а может быть, это и не вирус вовсе.) А потом клещ (?) нападает на человека.
Члены экспедиции работали как заведенные. Одни соорудили виварий для бурундуков и полевок. Другие заразили мышей суспензией мозга погибших людей и вызвали у них энцефалит. Из мозга мышей было выделено 20 штаммов вируса. Третьи занялись клещами и профилактикой среди лесорубов и топографов: виновность клеща еще не была доказана, но всем, кто ходил в тайгу, строго предписали беречься от паукообразных. Самыми сообразительными оказались топографы. Они гнали перед собой стадо коров, которые отвлекали кровососов на себя. И заболеваемость среди топографов упала до нуля. Это значило, что экспедиция на верном пути.
Но трудностей возникала масса. Когда муссон принес обильные дожди, ученые проснулись в воде и едва успели спасти от затопления клетки с лабораторными мышами. Были заболевшие энцефалитом. Военврача Валентина Соловьева, который примкнул к экспедиции на месте и был весьма полезен знанием обстановки, поцарапала зараженная обезьянка. Соловьев на полгода ослеп. Бактериолог Михаил Чумаков, вскрывая череп умершего долотом за отсутствием набора патологоанатома, поранился и едва не умер от энцефалита. Он навсегда оглох и потерял возможность работать правой рукой.
