Край преображался на глазах. Поля ячменя, пшеницы, овощей и хлопчатника поражали правильными геометрическими формами. Тира увидела, как растёт неведомый злак — рис и отведала приготовленные из него кушанья, так же как и хлеб из босмора — растения, похожего на пшеницу, но мельче. Местные жители настолько дорожили им, что после обмолота прожаривали зёрна прямо на току, чтобы жизнеспособные семена не попали в другие страны.
Глинобитные хижины, тесно прижатые друг к дружке, образовывали деревушки, тяготевшие к пальмовым рощам, берегам каналов и речек. Почти возле каждой из них, поблескивая на солнце чешуёй, сушилось неимоверное количество рыбы.
— Людям не съесть столько! — воскликнула Тира.
— Перемалывают в муку и скармливают скоту, — отвечал Анталкид. — Воды Месопотамии кишат ею. Местные жители, искусные рыболовы, пользуются круглыми, похожими на корзины лодками из обмазанного глиной тростника. На подобных утлых судёнышках они спускаются даже к водам Персидского залива, туда, где ловят раковины с драгоценным жемчугом.
Всё роскошнее становятся сады, среди яркой зелени которых видны дома причудливо-красивой архитектуры, всё пышнее ряды евфратийского тополя, ивы и тамариска на берегах каналов.
— Скоро ты увидишь Вавилон, один из крупнейших городов Востока, — продолжал свой рассказ дипломат, — не раз он был захвачен и разрушен, но всегда отстраивался заново. Последняя военная гроза опалила его почти сто пятьдесят лет назад
[121]. Персидский царь Кир после долгой осады взял город и велел снести его стены. Они же были, как гласит предание, настоящим чудом — тройные, более сорока стадий длиной
[122], причём первые две были настолько толсты, что по ним могли ездить колесницы, да ещё по две рядом!
Меж стенами, как и в самом городе, имелись участки плодородной земли, где не только выращивали злаки, но и пасли скот. Поэтому Вавилон мог выдержать любую, самую длительную осаду.
— Как же удалось персидским войскам овладеть такой крепостью? — спросил недоверчивый Леонт, также внимательно слушавший спартиата.
— Благодаря работе, посильной лишь титанам: они прокопали новое русло для Евфрата (надо сказать, город расположен на обоих берегах) и отвели туда воды реки. Сами же по опустевшему руслу проникли в город, где уверенный в безопасности царь Валтасар предавался безудержному пированию. Так пал Вавилон, мешавший созданию великой Персидской державы!
Тимагор, не желая отставать от спартиата, вспомнил о славе вавилонских мудрецов; Тира слушала молча, хотя здесь могла и сама кое-что добавить; некоторые из её знаний восходили именно к тайнам халдейских магов.
— Сатрап Гобрий извещён о приближении посольства, — доложил Анталкиду высланный вперёд вестник. — Он отвёл всем постоялые дворы, а самих послов просит быть гостями в его дворце, где уже готовятся покои.
Анталкид удовлетворённо кивнул и велел подать парадную колесницу. Тимагор едва скрывал раздражение: лаконский дипломат отвлёк его разговорами, а сам успел войти в контакт с важным персидским вельможей. Теперь тот будет воспринимать Анталкида как старшего в объединённом посольстве. Леонт тут же пополнил список промахов и упущений главного посла.
Город, не скованный стенами со времён Кира, разросся ещё больше
[123]. Кортеж прошёл воротами Астарты — так называлось место, где некогда в обрамлении глубокой лазури сияли огромные створки чистой меди — и двинулся по широкой центральной улице Э-Сагиле вдоль выложенных глазурью стен с изображениями змей, единорогов и загадочного зверя Сирруша — смеси орла, змеи и скорпиона.
Всё же как пространен этот город, улице нет конца! Да, теперь она верит, что здесь уместились пятьдесят три храма великих богов, пятьдесят святилищ Мардука, триста святилищ земных божеств, шестьсот — небесных, сто восемьдесят алтарей богини Нергал и Адада, а также двенадцать других алтарей. Вот главный храм Бел-Мардука, покровителя Вавилона. Когда-то на его алтаре лилась человеческая кровь.
Царь Кир, завоевав город, прекратил ужасные жертвоприношения, и уже только за это, пусть он даже и не совершил бы больше ничего хорошего в своей жизни, люди должны с благодарностью вспоминать правителя, подумалось женщине.
— Взгляни на эту семиэтажную ступенчатую башню, уходящую в самое небо, — отвлекла она Леонта от его мрачных мыслей.
— Э-Теменанки, дом основания Земли и Неба, — сообщил тот, справившись у одного из нарядных персидских всадников, сопровождавших посольства, и опять погрузился в свою обиду.
Послы берегли парадные колесницы и велели собрать их перед самым Вавилоном. Экипаж Анталкида был одноместным, и это естественно. Но колесница Тимагора также оказалась способной вместить только одного человека помимо возницы. А ведь Леонт точно знает — город выделил специальный экипаж для обоих дипломатов. Значит, первый посол нарочно подменил его собственным, чтобы унизить своего спутника. Теперь приходится ехать верхом, как всем прочим. Что ж, и это он запомнит...
Дворец наместника был отделён от городских застроек каналом и сиял редким лунным камнем на фоне искусственных террас знаменитых «Висячих садов».
Послы проследовали к ожидавшему их сатрапу, остальную процессию направили к постоялым дворам.
Гобрий старался: дипломат Анталкид был известен в Персии не меньше, чем полководец Агесилай, и наместник рассчитывал на его похвалу перед лицом владыки державы Ахеменидов. Правда, внимание его было обращено на главных должностных лиц, и Тира получила возможность ознакомиться с городом, привести себя в порядок после долгого пути и... сделать новые покупки. Кроме того, Анталкид нанял лучших танцовщиц и музыкантов, чтобы она постигла нравы и вкусы вельмож Востока.
Улицы и рынки Вавилона бурлили жизнью и непринуждённым весельем. Азия, Европа, Африка — все части света были представлены здесь. Вавилонян можно было легко узнать по одежде, обычно состоявшей из длинной льняной рубахи до пят и другой, цветной шерсти, поверх неё. Мужчины неторопливо-изысканны, улыбчивы, остроумны, что же касается женщин... Тира любовалась красавицами в ярких платьях из сверкающей ткани с плотно облегающим торс корсажем и длинной расклешенной юбкой с многочисленными оборками. Лёгкий газ коротких вуалей, ниспадавших с высоких полуконических головных уборов, позволял отдать формальную дань обычаю закрывать лицо, но придавал ещё большую загадочность тёмным глазам.
Суровые нравы Мидии с трудом приживались в Вавилоне. Напротив, этот город постепенно смягчил завоевателей, со временем привил им любовь к роскоши и неге, незаметно украв главное оружие победителей — их воинственность, непреклонность в преодолении трудностей, волю к победе. Так побеждённый отомстил победителям.
