— В руку, — сказал Ксандр перед началом боя и действительно ударил Пармена в предплечье, легко отразив его атаку. — Теперь в живот. По голове хочешь? — задал он риторический вопрос поперхнувшемуся от тычка в солнечное сплетение противнику.
— Теперь я, — вышел вперёд внимательно наблюдавший за юношей Лаг.
Схватка была напряжённой и закончилась, когда лучший боец из окружения царевича слегка задел бедро Ксандра. Молодые македоняне больше не смеялись.
Уроки Эгерсида оказались полезны и в другом — под их влиянием Ксандр делал быстрые успехи в верховой езде, борьбе, гимнастике, панкратионе. Филипп приветствовал его достижения, хотя в последнее время его лицо всё чаще бывало непривычно грустным. Похоже, великолепная дочь Пелопида отвечает на пламенные взоры царевича лишь ровной учтивостью, но не упускает случая посмотреть, как пленный спартиат готовит ученика.
— В самом деле, — размышлял Ксандр, — если господин Эгерсид вызывает восхищение мужчин, то каков же он в глазах женщин?
Лаг тоже утратил часть своей жизнерадостности: деньги из Македонии задерживались, а без серебра к иеродулам не подступишься. Любвеобильный юноша страдал так, что однажды сказался больным и не пошёл на занятия.
В тот день царевич Филипп в сопровождении Ксандра вернулся пораньше, в глубине души надеясь на встречу с помощницей врача Нестора. Они поднимались но лестнице мегарона, когда из коридора второго этажа донёсся сдавленный крик и вслед за ним — громкая цветистая ругань Дионы. Молодые люди в два прыжка одолели последние ступени.
Лаг, согнувшись крючком, держался за низ живота и мычал от боли, в то время как замарашка удалялась, шлёпая драными широкими сандалиями по мокрому полу.
— Зелёный ты ещё, как гусиное дерьмо! — напоследок объявила она своё мнение и скрылась на боковой лестнице.
— Опасности для жизни нет, — заключил Ксандр, помогая страдальцу восстановить дыхание. — Для будущих Лагидов тоже, — добавил он.
— Не горюй, — с трудом сдерживая смех, успокаивал Лага царевич, — ещё порадуешь храмовых блудниц, да не вздумай мстить судомойке, сначала следовало заслужить благосклонность несравненной. Мы никому ничего не расскажем. Впрочем, не только тебе не везёт в любви...
— Я услышал мокрый шорох и вышел в коридор, — рассказывал Ксандру прямодушный Лаг, когда царевич оставил их одних. — Видел: Диона мыла пол. Ах, Ксандр, ты будешь смеяться, но со мной случилось нечто непонятное! Движения её показались мне преисполненными изяществом и негой так, словно не кухонная замарашка согнулась над тряпкой, но танцующая нимфа непристойно склонилась, завлекая сатира. И стал я... как олень весной. Ноги мои пошли, руки протянулись, и ладони ощутили сквозь пеплос эти округлости... Но тут Диона стремительно прянула вперёд и, не оборачиваясь, лягнула меня, как лошадка копытом. Послушай, друг, не мстит ли мне Афродита, иначе как могло случиться такое? Принесу жертву богине, скорее бы прислали деньги из Македонии!
Ксандр уже спешил на площадку, где господин Эгерсид установил глиняные и тростниковые манекены. Учитель приступил к отработке силы и точности ударов и уколов.
Неподвижные манекены сменились комьями глины — Эгерсид бросал их, а юноша ловил на остриё меча или пытался рассечь лезвием в полёте. Оказывается, взмахом меча можно отбить даже пущенный в тебя дротик!
Связки-комбинации защит, уходов и атак, прямых и ложных, сначала простых, затем всё более сложных. Полемарх задаёт высокий темп, и Ксандру, несмотря на зимний холод, жарко в толстом стёганом нагруднике.
— В первую очередь защищайся уходом, — учит Эгерсид, — береги оружие, иначе быстро погубишь клинок...
Молодой человек не раз замечал, что за ними наблюдают — чаще врач Нестор со своей помощницей, но иногда, к его удивлению, свет факелов выхватывал из темноты фигуру замарашки-посудомойки.
Однажды после занятий, когда Эгерсид, Ксандр, Нестор и Ксения стояли, прощаясь, возле дома, мимо прошла Диона, и юноше показалось, что её быстрый взгляд, брошенный в сторону дочери Пелопида, вдруг вспыхнул злым пламенем. Впрочем, скорее всего, действительно показалось, он просто устал.
Молодой человек откланялся — пусть господин Эгерсид побудет в обществе Нестора и девушки; минуты такого общения весьма полезны для узника.
Стражники не мешают, спокойно стоят в стороне — они знают о слове, данном спартиатом беотарху.
Ксандр отправился в баню. Приставленный к бане раб явился, услышав шум, но молодой человек обошёлся без его помощи, только велел приготовить всё для следующего посетителя — господину Эгерсиду, конечно, будет угодно принять ванну. Наслаждаясь лёгкостью в теле, Ксандр пошёл в трапезную.
Зал был освещён и пуст, только Диона шуршала тряпкой с мокрым песком, оттирая дощатые столешницы.
— Крепко же ты угостила моего друга Лага, — сказал Ксандр, принимаясь за варёные бобы, козий сыр и разбавленное красное вино. — Не знал, что женщины учатся драться ещё где-нибудь, кроме Спарты.
— Научишься, если не хочешь, чтобы всякий ветрогон швырял тебя на кучу навоза, когда захочет.
Ксандр только головой покачал: ну и нравы были в деревне Дионы...
— Зато дружок твой, видишь, теперь здоровается. Зауважал. На пользу пошло! — продолжала резким голосом замарашка. — Я его только слегка стукнула. Да ты же врач, сам знаешь. Кстати, увидела тебя и вспомнила: посмотри нашего Эвмея, что-то его весь день несло со свистом!
— Почему так долго молчали? — Ксандр вскочил, оставив недоеденный ужин. Ему ли не знать, как опасны заразные кишечные заболевания, кровавый понос, например! Необходимо срочно предпринять меры!
Опасность усугубляется тем, что Эвмей, кроме всего прочего, ходит с корзинами вместе с кухаркой на рынок за продуктами, носит воду и дрова для кухни, а также доставляет пищу для узника и караула.
Взволнованный молодой человек поспешил к эконому. Он не видел торжествующей улыбки замарашки.
Больной раб в ту же ночь был помещён в отдельную каморку. Ксандр наблюдал его несколько дней. К счастью, болезнь оказалась обыкновенным расстройством, хотя и очень сильным. Эвмей довольно быстро поправился, но к кухонным работам его больше не допускали: опасно держать близ котлов человека со слабым кишечником, а обязанность носить пищу в подвал перешла к Дионе.
* * *
Эгерсид возненавидел ночь. Днём он занимался с Ксандром, обдумывал общую последовательность обучения, содержание очередного урока и даже забывал о своей беде с приходом Ксении. Правда, Нестор всегда рядом с нею, но это к лучшему. Пленный спартиат больше не заблуждается относительно своих чувств к дочери прославленного беотарха, и в свою очередь видит, что происходит с этой прекрасной девушкой.
Нет, они не должны оставаться наедине, ибо все враждебные обстоятельства, все условности будут немедленно попраны ими, но, к сожалению, не уничтожены. Спартиату стыдно опасаться за себя, но стать причиной несчастья Ксении... нет, никогда.
