Бахрам — так звали воина — поднялся на стену при помощи сильных рук, в одно мгновение закрепил и сбросил вниз ещё одну прочную верёвку. Всё готово.
— Благодарю тебя за всё и прощай, — обратился Эгерсид к вернувшей прежний облик Тире.
— Увидимся раньше, чем ты предполагаешь, — на миг всем телом прижалась к нему женщина. — Тебе понадобится панцирь куда толще того, что ты носишь, чтобы спасти от меня своё сердце, — прошептала она, глядя, как спартиат и ещё один из её слуг-воинов, Гударз, взбирались на стену.
Бахрам встретил полемарха наверху, молча указал на тонкий прочный канат, свисавший по наружной стороне стены, вручил толстые рукавицы — в них можно быстро соскользнуть вниз, не обжигая ладоней.
Персидские воины, невидимые в своих чёрных одеяниях, разошлись в стороны. В крайнем случае Бахрам и Гударз должны вступить в схватку и, если надо, погибнуть, чтобы Тира и сопровождавший её Исфандиар преодолели стену и покинули город. Возвращение в дом лжекупца предусматривалось только при благоприятном исходе дела.
Спуск был таким быстрым, что Эгерсид, коснувшись земли, почувствовал удар, как от прыжка с большой высоты. Трижды дёрнул канат, давая знать, что спуск прошёл благополучно. Бахрам, получив сигнал, перерезал петлю и освободил боевой зубец от следов побега. Теперь нужно возвращаться, тем более что факел часового двинулся сюда.
Бахрам и Гударз спустились со стены, при помощи особых шнуров сняли арканы и, смотав их, исчезли за ближайшим углом.
— Исфандиар, в ближайшие три дня ликвидируй все дела, пусть даже в убыток. Ты, Бахрам, займёшься приготовлениями к путешествию — как только торговля будет свёрнута, мы выезжаем в Булиду. Ты, Гударз, отправишься туда немедленно, чтобы к нашему прибытию нанять подходящее судно, которое доставит нас в Сикион. Оттуда мы направимся в Спарту!
— Воля твоя будет исполнена, госпожа, — склонили головы персидские аристократы. Тира чувствовала: год назад они повиновались ей лишь как дочери Фарнабаза. Теперь благородные воины видели в ней свою повелительницу...
Стоя перед зеркалом, Тира медленным движением сбросила одежду, придирчиво осмотрела отражение: по-прежнему хороша, от кухонной замарашки не осталось и следа. Вот только руки...
Придётся поработать над собой. Через десять дней предстанет перед Эгерсидом не рабыней под чужим именем, но дочерью могущественного персидского вельможи, и тогда...
«Бедная Ксения, — победно улыбнулась Тира. — Если я и отдала тебе своего спартиата, то лишь потому, что всегда могу забрать его обратно. Но сейчас, Гермес, помоги любимому благополучно достигнуть Спарты!»
* * *
Высокий кипарис был хорошо заметен даже на фоне ночного неба, и с детства привыкший действовать в темноте спартиат без труда выдерживал нужное направление.
— Орёл, — произнёс ожидавший под деревом мужчина.
— Вылетел, — ответил Эгерсид.
Четвёртый из таинственных спутников Тиры держал за поводья вороного коня.
— Весть о том, что ты благополучно покинул Фивы, усладит сердце моей госпожи, — персидский воин с поклоном вручил поводья спартиату. — Это Рахш. Он обгонит летящую птицу.
Эгерсид, поблагодарив, вскочил на чепрак мягкого чёрного меха. Утром полемарх осмотрел умело притороченные дорожные сумки и вьюки, облачился в найденный там чешуйчатый доспех персидской работы, покрыл голову железным шлемом. Он будет прорываться в Спарту сквозь тылы фиванских войск. Впереди — Платеи.
Эгерсид похлопал коня по крутой шее и перевёл его на лёгкую рысь.
XIII
«Ну и страшилище», — подумал Ксандр, сгибаясь в поклоне перед восходящими по мраморным ступеням спартанскими лохагосами. Он без труда узнал среди них Стесилая: его лицо, устрашавшее врагов, говорило о нелёгком пути к славе лучшего кулачного бойца Лаконии.
Молодой человек специально вышел сюда, чтобы рассмотреть гостей Поликрата: ведь сквозь щель в потолке видна лишь небольшая часть мегарона. Обогнув дом, он через ход для прислуги направился в комнату Паисия.
Стайка нарядных молоденьких рабынь во главе с одетой в короткий полупрозрачный пеплос Прокной пронеслась мимо, оставив за собой плотную струю приторно-сладких ароматов. Врач остался незамеченным. Ксандр отнёсся к невниманию равнодушно: какой бы соблазнительной ни была домашняя гетера, она не в силах соперничать с образом дочери Эгерсида.
Уберечь Леонику. О, зловещий Лисикл! Ты уже наказан тем, что не способен любить женщину, и можешь обладать ею лишь силой, но пока ты ещё очень опасен...
Ксандр тряхнул головой, сосредоточился на предстоящей работе. Паисий проверил, хорошо ли закрыт потолочный люк, и направился в мегарон — сегодня они оба будут изучать происходящее.
Спартанские командиры говорят так, как привыкли, поэтому лазутчику нет нужды использовать свою медицинскую трубку. Пока ничего интересного: обычный обмен любезностями. Но вот и важное — один из гостей напомнил другому, что послезавтра войска выступают в Тегею, чтобы проучить зазнавшихся фиванцев.
Теперь говорит Поликрат намёками, но столь прозрачными, что они понятны даже этим воякам: покровительство Герусии, ранги полемархов и деньги в обмен на послушание. Все трое тут же заверяют архонта в своей безоговорочной преданности.
Итак, с учётом Лисикла старый архонт при осуществлении своих замыслов может опереться на четырёх лохагосов но это лишь те, что известны Ксандру и Паисию. А сколько неизвестных? Сколько других должностных лиц дают возможность Поликрату контролировать армию? Знает ли об этом Агесилай и как использовать подобное обстоятельство на пользу Фивам?
Первые указания не заставили себя ждать:
— Ты, Стесилай, не пойдёшь в поход. Останешься в Спарте. Соответствующий приказ получишь завтра. Веселитесь, музыканты и танцовщицы будут развлекать вас до утра, а девушки исполнят любое ваше желание. Мне же пора отдохнуть, — архонт, скрипнув ложем, поднялся и оставил мегарон.
Рабы внесли новую перемену блюд и неразбавленное вино, небольшой оркестр грянул бойкую мелодию, и в поле зрения Ксандра замелькали танцовщицы — те самые домашние рабыни во главе с Прокной. Недостаток искусства восполнялся буйным исполнением и откровенной непристойностью, что заслужило самую высокую оценку лохагосов.
Закончив танец, Прокна опустилась на колени и легла на спину, раскинув руки, под самой смотровой щелью. Долго отдыхать ей не пришлось — мелькнула широченная спина Стесилая, и в следующий миг спартиат унёс её на своё ложе. Другие гости последовали примеру товарища, и вскоре мерный скрип лож и стоны девиц возвестили о том, что лохагосы устроили любовное соревнование. Ксандр, тяжело дыша, оторвался от смотровой щели. Было почему-то обидно. «Бесстыжая, похотливая девка, — думал он. — Как разлеглась перед Стесилаем! Но и ты хорош, — упрекнул он себя. — Ведь не имел ничего против, когда она делала то же самое для тебя».
