— Какой коварный! И ты говоришь, будто он — самый богатый человек Эллады?
— Так считают многие. Хотя несколько лет назад ходили слухи, его дела плохи... Да вот же он!
Эгерсид увидел бледного даже в свете костров мужчину, шествовавшего в сопровождении четырёх телохранителей. Крупный тонкий нос и поджатые губы — вот и всё, что мог выделить беглый взгляд в этом без лишней роскоши одетом человеке.
Что это? На свободной части лужайки вдруг одновременно вспыхнули четыре больших костра, поставленных квадратом; ярко-оранжевое пламя высветило стоявшую в его центре женскую фигуру, с головы до ног укрытую белым покрывалом.
Несколько мгновений она стояла неподвижно. Вскоре лужайка наполнилась музыкой — звуки её были густы, ритмичны и сладострастны, как ночь великого Диониса.
Взмах руки — и отброшенное покрывало исчезло, подхваченное кем-то из темноты. Сверкнули вплетёнными драгоценностями тёмные волосы, ярче пламени вспыхнули звёзды глаз.
— Астарта, — восхищённо выдохнул сосед Эгерсида.
Освещённый кострами пеплос Тиры впитал их свет, сделав её главным элементом огненной композиции. Танец начался.
Люди, оставив свои места, бежали взглянуть на необыкновенное зрелище; скоро яркий квадрат был плотно охвачен зрителями с трёх сторон, оставшись открытым лишь со стороны примыкавшей к нему дубравы. Возгласы одобрения скоро смолкли — люди зачарованно смотрели, не в силах оторвать взгляда от пляшущего в огненном вихре языка живого пламени.
Эгерсид заворожено следил за этим огненным вихрем... не её ли встретил он на улицах Мегар? Нет, невозможно: ведь та, что перед ним сейчас танцует, лишь жарким пламенем могла быть рождена.
Музыка оборвалась внезапно, когда властный призыв из огненного квадрата достиг предельной силы. Женщина застыла в позе безмолвного приказа, прожигая сухим голубым пламенем глаз каждого в скованной мистическим оцепенением толпе.
Танец кончился. Но тут же начался другой. На смену ритму огненного вихря пришла плавная мелодия, исполненная манящей тайны. Мистическое оцепенение постепенно отпускало зрителей, уступая место восхищенному любованию. Эгерсид тряхнул головой, отгоняя завладевшее им наваждение. Лицо стоявшего неподалёку человека невольно привлекло внимание. Лунно-бледное, оно обратилось в маску, выражавшую зачарованное восхищение, удивление и... испуг одновременно. Острый взгляд впился в танцовщицу, ощупывая каждый изгиб её тела.
— Да это Антиф, тот самый купец, на которого указал новый мегарский знакомый, — узнал его пентеконтер.
Внезапно истошный женский крик перекрыл сладкую мелодию:
— Подруги! Это она отвела от нас глаза мужчин! Смерть ей во славу Диониса!
Крик был подхвачен неистовыми воплями десятков свирепых, как богини мести, вакханок, стремительно высыпавших из тёмной дубравы. Похоже, поклонницы бога вина действовали несколькими группами по определённому плану.
Спутники Тиры, стоявшие за огненным квадратом у опушки, были людьми сильными и неробкими. Но застигнутые врасплох и подавленные огромным численным превосходством нападавших, они были смяты вместе с музыкантами, только на несколько мгновений задержав ораву злых, как лесные кошки, созданий в звериных шкурах. Тем не менее этих мгновений хватило, чтобы Тира бросилась к толпе растерянных зрителей.
Эгерсид, скользнув в длинном выпаде, успел подхватить женщину, почти вырвав её из тянущихся рук вакханок. Развернувшись, он прикрыл голову правым плечом, выгнул спину, чтобы прикрыться от обрушившегося на него града палочных ударов, и вошёл в толпу.
Люди наконец поняли смысл происходящего; за спиной пентеконтера раздавались вопли, звуки тумаков и визг, началась нешуточная потасовка. Печальна была участь женщин, оставшихся без своих защитников — с несчастных срывали одежду и украшения, избивали, таскали за волосы.
Эгерсид не стал дожидаться, пока его, держащего на руках испуганно прижавшуюся танцовщицу, выхватят из темноты жёлтые сферы факелов.
— Догоняйте, пьяные твари! — крикнул он кружившим поблизости гарпиям
[93] и помчался вниз по склону к блиставшим праздничными огнями Мегарам.
Закончив спуск, пентеконтер перешёл на ровный бег, преследователи отстали, потеряв их на лесистом склоне. Поравнявшись с лагерем торговцев, он пошёл привычным размеренным шагом.
Женщина, лёгкая и нежная, лежала в могучих руках и обнимала его шею руками.
— Как страшно, — прошептала она; только сейчас почувствовал спартиат её загадочный, незнакомый аромат.
— Всё уже позади.
Эгерсид почувствовал, как женщина шевельнулась в его руках, обняв ещё крепче, ощутил её вздох, нежное прикосновение волос, волнующе-ласкающее дыхание на своей шее.
— О, Дионис и Афродита, вы вместе этой ночью, и вы сильнее меня! — прошептал он; с давно забытой силой забилось сердце.
Тира со змеиной грацией обвила ногами его талию. Тёплые губы нежно щиплют мочку уха, волнующими прикосновениями скользят по шее. Пальцы её проникли в ворот хитона и приятно ласкают кожу.
Губы встретились. Лёгкий вкус первого мёда, собранного пчёлами с горных цветов...
— Ты прекрасен... Прекрасен, как никто из смертных... Только статуи могут быть так совершенны... Но они холодны... А ты — сама жизнь! — доносился сквозь стук крови в ушах горячий шёпот женщины.
Прерывисто дыша, Тира опустилась ниже по телу Эгерсида, чувствуя, как мужчина входит в её горячую, влажную, пульсирующую глубину, и со сладким стоном откинулась в мерно качавшейся колыбели сильных рук.
— Я знала, что ты такой, — шептала Тира, вновь прижавшись к вздымающейся и опадающей, как морские волны, груди Эгерсида. — О, благодарю тебя, Дионис, за то, что дал мне его...
— Ты неутомим, возлюбленный мой... Как ты силён... И нежен... — исступлённо шептали её губы потом, когда она встала, предваряя зарю: — Держи меня крепче, возлюбленный мой... Земля качается под ногами моими, словно от вина Диониса... Ноги дрожат, руки дрожат, губы дрожат!
Огромные звёздно-синие глаза, обращённые к Эгерсиду, светились счастьем.
— Как неожиданно, как странно бросила нас судьба навстречу друг другу, — говорил Эгерсид, склонив голову к идущей рядом женщине.
— Так было угодно Дионису, — молвила Тира. — А боги не ошибаются. Но через день армия уходит в Спарту...
— Откуда ты знаешь?
— Весь город говорит об этом, — Тира печально улыбнулась. — Ведь ты военный, и разлука неизбежна. Скажи, тебя ждут в Спарте?
— Только дочь. Леоника росла без матери, так рано перешла она в царство теней.
— Мне это знакомо, Эгерсид.
— Ты тоже росла без матери?
