Ксандр вздохнул и начал повествование, стараясь говорить кратко, но не упуская ничего важного.
— Ты твёрдо уверен, что этот молодой спартанский воин и есть убийца, участник криптии? — спросил Зенон, смазывая ему рану жгучей жидкостью.
— Несомненно. Это Килон.
— Он мог убить тебя, чтобы скрыть давний промах. Конечно же он солгал товарищам два года назад, что не упустил тебя.
— Следовало давно рассказать о Лисикле и его стае, — серьёзно произнёс Этион. — Тогда я укрыл бы тебя в другом городе. Теперь же враги будут искать беглеца.
— Быть может, уже ищут, — подал голос Зенон, закончив обрабатывать плечо юноши, — этот Лисикл, судя по всему, наделён верным чутьём хищника. Я не стал бы его недооценивать. Начнёт он с твоей усадьбы, Этион! Вспомни, куда бежал Ксандр. Представит всё как охоту за фиванским лазутчиком, разбойником, бунтовщиком — не всё ли равно.
Мы спрячем мальчика! Никто не выдаст — я уверен в своих людях!
— Бесполезно, он установит постоянное наблюдение. Трудно будет объясняться тебе с правителями Спарты, когда эти волки обнаружат добычу!
— Что же делать? Я отправлю Ксандра к своим друзьям в Фокиду с первой же партией товара...
— Поздно. Нежелательного посещения можно ожидать с часа на час. Уходить надо немедленно!
— Как? Отправить его одного ночью в опасную дорогу?
— Зачем же одного? Я давно хотел поблагодарить тебя за гостеприимство, так как меня уже вновь тянет в странствие. Молодой, способный спутник будет очень полезен. Если же я замечу, что жизнь странствующего учёного тяготит юношу, то всегда смогу проводить его к одному из твоих друзей.
— Знаю, мой друг, если ты решил, то отговаривать тебя бесполезно. Но помни, стены этого дома всегда ждут тебя. Лир, разбуди людей и пришли ко мне Мола. Все должны забыть, что мальчик по имени Ксандр жил здесь два года!
Сборы были короткими. Не прошло и часа, как Этион обнял на прощание своего учёного друга и ласково потрепал волосы Ксандра:
— Помоги вам Гермес, хранитель путников!
Скоро облачённая в простой гиматий фигура хозяина — уже бывшего — осталась во тьме, вместе с его домом и всеми, с кем сдружился Ксандр за эти годы.
Оглянулся в последний раз. Прощай, мечта стать мастером металла! И всё же... Ум юноши работал так, как успел научить Зенон: рассматривал явление со всех сторон, искал хорошее в плохом и плохое в хорошем.
Он опять избежал смертельной опасности, рядом уверенно шагает умный, добрый и опытный человек, на плече плотно набитая сумка, новые хитон и плащ защищают от ночной прохлады, а под ними — матерчатый пояс с семью серебряными драхмами. Вдруг что-то укололо сердце: Леоника... Встретит ли он её когда-нибудь?
II
— Удивительно, два человека, из которых один — огонь и порыв, другой — само спокойствие, командуют войском так, будто образовали единого полководца, — говорил начальник стражи беотархов.
— Их связывают общие идеи, интересы, убеждения, а главное — дружба, — глубокомысленно заметил эпистолярий. — Иначе несхожесть характеров обернулась бы столкновением и бедствием для Фив...
— Гонец из Фер Фессалийских! — прервал начальник дежурной смены его размышления.
— Новости от нашего доброго и опасного соседа Ясона? — обратился к другу Эпаминонд, оставив походное кресло в глубине шатра. Победа под Левктрами привела к быстрому установлению дружественных демократических режимов на запад от Беотии до самой Фессалии.
Знаю, Пелопид, тебя связывают давние узы с семьёй этого человека, но не могу забыть, как он подвёл нас при Левктрах!
Полное уничтожение и пленение спартанской армии были тогда непосильными задачами для победителей, по-прежнему уступавших побеждённым в числе гоплитов. Поэтому было решено привлечь в помощь повелителя Фессалии. Личные связи Пелопида помогли, и тот действительно прибыл во главе блестящего войска, но неожиданно для беотархов счёл для себя более выгодной позицию миротворца. Фиванцам ничего не оставалось, как вступить в переговоры при посредничестве того же Ясона и выпустить врага через Мегариду в Лаконию.
Пусть уход спартиатов больше напоминал бегство — Эпаминонд понимал, что раненый зверь лишь убрался в своё логово. Сам же недавний миротворец на обратном пути разграбил Гиамполь, перебив многих горожан, разрушил Гераклею и довольный походом вернулся в Фессалию.
— Ясон делал, делает и будет делать то, что выгодно ему, — ответил Пелопид, — хорошо ещё, что нам удалось отправить с ним небольшую миссию для связи. Как не хотел он её принимать! Думал, ему навязывают соглядатаев.
— Правильно думал, — подытожил Эпаминонд. — Выслушаем же гонца.
— Говори как лаконец. Коротко и ясно, — предупредил Пелопид представшего со шлемом на сгибе руки вестника.
— Правитель Фессалии Ясон убит заговорщиками во время смотра конницы в Ферах пять дней тому назад, — тут же исполнил приказание гонец.
Пелопид вскочил с ларя, где хранилась секретная переписка и приспособления для тайнописи; Эпаминонд был невозмутим.
— Теперь попробуй говорить не как лаконец, — изменил он задачу гонцу.
— Во время смотра правитель Фессалии, как заведено, принимал просьбы граждан. Он сидел на своём месте, к нему приблизились семеро молодых людей, как будто с тяжбой между ними. Внезапно они выхватили спрятанные под одеждой мечи и принялись наносить удары, такие сильные, что куски тела несчастного летели в стороны, а кровь брызгала вокруг! Охрана бросилась на заговорщиков с копьями. Один из нападавших был заколот на месте, другой — когда садился на лошадь. Остальным удалось уйти.
— Кто же принял власть в Фессалии?
— Должность правителя разделили его братья, Полидор и Полифрон.
— Это всё, что ты можешь сообщить? — искренняя скорбь отразилась в лице Пелопида.
— Все, беотархи.
— Тогда поешь и отдохни. В Фивы поедешь с нашим донесением, чтобы не путешествовать зря.
— Или свободные выборы свободных граждан, или молодые глупцы с мечами, прокладывающие дорогу очередной тирании, быть может, ещё более худшей! — произнёс Эпаминонд, едва гонец удалился.
— Меня не нужно убеждать в преимуществах демократии, — ответил Пелопид. — Но Ясон всё же был моим другом. Лучше скажи, чем это может обернуться для нас?
— Ясон и дальше вёл бы себя, как под Левктрами — то есть спасал слабейшего от неминуемого поражения. Всё потому, что, пока мы воюем, сам он мог продвигаться в Македонию и Эпир, к чему готовился. Там он столкнулся бы с интересами афинян, так как именно из Македонии те получают лес для своих кораблей, и отвлёк их силы, чем помог бы нам, сам того не желая. Ведь Афины всё более склоняются к соглашению со Спартой — вспомни, наших послов даже не пригласили на торжественный обед в Пританей, когда они доставили весть о победе при Левктрах!
