Эреш потянулся к местным леям. Паршивенькие, слабенькие, но сойдут.
И – позвал.
Обычный человек и половины не услышал бы. Эреш шипел призыв большей частью в инфразвуковом диапазоне. И побаивался.
А вдруг? Другой мир, другие ссашшарессы?
Нет. Те же самые. И точно так же они поддаются призыву.
Медленно, словно нехотя, из окружающей темноты стало формироваться конкретное облачко.
Темное, густое, плотнее других теней, словно сметана рядом с обычным молоком.
Эреш развел руки.
Призыв состоялся.
Теперь надо провести разделение. А по-простому, сущность надо ослабить, выкачав из нее побольше энергии для себя.
Ничего, никуда сущность не удерет, и василиску предстоит самое скучное – направление потоков. Самое гадкое и противное. Энергия – в один кристалл, ссашшаресс, самая его суть, – в другой.
Все же со структурированными кристаллами это намного легче проделывать.
Эреш медленно развел руки так, чтобы они оказались каждая над своим кристаллом. Левая контролирует поток силы, она – от сердца, поэтому ссашшаресса держим правой. И хватка сильнее, и до сердца дальше…
Рука сердца, рука разума…
Ссашшаресс выл и шипел, втягиваясь в пирамидку, но Эреш и не думал отпускать его.
Нет уж, голубчик, ты мне еще пригодишься. Наверное…
Эреш дождался, пока ссашшаресс полностью не поместится в свой кристалл, и свел ладони.
Самое простое в ритуале.
Запечатывание.
Надо сделать все достаточно быстро, чтобы этот гад не вырвался и чтобы собрать побольше энергии. Надо успеть.
Ладони сходятся вплотную, пара капель крови из пораненного ногтями запястья падает на морионовую пирамидку.
– Кровью и волей. Моя сила, моя печать, мой запрет.
Красные капли вспыхивают на черном, словно крохотное сердце. И в такт вспышкам бьется в пирамидке плененный ссашшаресс, рвется, пытается выбраться на свободу, но куда там! Не уйдешь, голубчик!
А теперь руку над хрусталем.
Здесь и говорить-то ничего не надо, просто потянуть…
Как все же приятно работать с хорошо структурированным кристаллом. Интересно, кто в Анином мире занимается этими вещами, и не согласятся ли они перебраться в другой мир? Или поделиться секретами мастерства?
Надо будет спросить.
Эреш медленно втягивал остатки силы, щедро рассеянной ссашшарессом по квартире. Обходил комнату за комнатой и всем телом ощущал, как в кристалл впитывается энергия.
Сейчас, без ссашшаресса, это была просто чистая сила. Без плюса или минуса, и воспользоваться ею сможет любой.
Ах и сильная же дрянь! Наверное, он здесь лет десять обитал, как не больше…
Эреш наконец закончил чистку, повернулся и увидел круглые от изумления Анины глаза.
* * *
Что могла сказать Аня?
Ох, и много же всего. Но – непечатное.
Она видела, как засветились пирамидки, потом перед Эрешем появилось нечто вроде… сгустка черноты. Воздух, что ли, или свет так преломился, но ощущение было, что на квартиру набросили мешковину. Да, когда она в детстве влезла в мешок из-под картошки, играя в «Машеньку и медведя», оттуда все так и выглядело.
Страшновато…
Эреш не испугался.
Он произнес что-то на своем языке и развел руки.
И чернота начала разделяться.
Как будто из общего облака в одну сторону, к хрусталю, полетели золотистые искорки. А вот к мориону…
Больше всего это напоминало рой мушек. Мелких таких, гадких, которые обязательно образуются на фруктах в любое время года. И они впитывались в морион.
Впитывались, исчезали… и становилось как-то легче, что ли? Если раньше квартира давила и заставляла нервничать, то сейчас Аня постепенно успокаивалась.
А потом Эреш опять что-то сделал.
Черная пирамидка полыхнула багровым светом, и тут же все стихло. Только морион стал… неприятным. Даже на вид он был противным. Светилось в нем что-то такое, отчего руки сами за спину прятались. Аня до него и под угрозой расстрела не дотронулась бы. Лучше уж капустного слизня живьем съесть.
А вторую пирамидку Эреш подхватил на ладонь и пошел по квартире. Кстати, роскошной, можно понять, чего Пашка так пузырился и хватался за соломинку. Восемь комнат, коридор, по которому можно на велосипеде ездить, и кухня, в которой можно два десятка человек устроить.
Пирамидка на ладони у мужчины сияла своим собственным светом, и он словно очищал комнаты. Прогонял затхлость, убивал страхи, и даже с закрытыми окнами в квартире становилось свежо и легко.
Вот и последняя комната.
Эреш обошел ее, а потом обернулся к Ане.
– Все.
Аня только потерла лоб.
– Можно Пашку приглашать?
– Вполне.
– Тогда я пошла.
И вышла.
Сказать ей хотелось многое, спросить – еще больше, но если она сейчас начнет, то фиг до завтра остановится. Так что молчим, молчим, и кстати говоря…
* * *
Пашка нашелся у подъезда, на лавочке, рядом со старушками.
Да, в любом доме найдется такая «зондеркоманда». Они знают все и обо всех, спрятаться от них невозможно, а осведомленность такая, что Саурон со своим всевидящим оком рядом с ними – щенок писючий.
Паша коротал время, поглядывая на дом, но при виде Ани вскочил.
– Ань, ты как?
– Нормально…
Глаза риелтора надо было видеть.
– Нор… мально?
– Да. Эреш разобрался с твоей квартиркой, там теперь жить можно. Хочешь – сам убедись.
– Обязательно!
– А как убедишься, поговорим об оплате, – нежно улыбнулась Аня.
Паша помрачнел, но спорить не стал. Квартирка могла принести агентству миллионы, и если сейчас ее можно будет продать… черт с ним, с гонораром экстрасенса, при продаже отобьем втройне!
Так что Павел помчался в подъезд, а Аня осталась сидеть на лавочке. После «сталинки» там было особенно тепло и уютно.
– Это о какой вы квартирке-то говорили? – поинтересовалась одна из бабушек. – Не о двадцать пятой?
Номера Аня не помнила.
– Наверное… в том подъезде…
– Ну да, это где Мефодьевна жила…
Аня кивнула, словно это ей о чем-то говорило. И бабки продолжили благодатную тему.
– Плохо там, ни войти, ни переспать…
– Это точно.
