Ирина почувствовала, что ей не хватает воздуха.
На ее глазах совершалось нечто чудовищное. Родной отец пытался изнасиловать ее, а мать… мать его оправдывала и во всем обвиняла Ирину?
Но…
Откуда только взялись силы?
Ирина вскочила на ноги, что есть силы отпихнула мать и рванулась прочь из комнаты. Прочь…
Дальше все было так же сумбурно. Длинная ночнушка, коварно обвившая колени, подвернувшаяся нога, полет, короткая боль…
Смерть?
Или начало чего-то нового?
* * *
Боль предательства. Очень много боли.
Желание мести.
Непонимание.
За что?
В чем я провинилась?
Почему – так?
Именно это удерживает душу Ирины, не дает уйти. И тело. Физическая оболочка, которую спрятали ее родная мать и отец… приемный отец, это Ирина теперь понимает, но раньше-то она не знала ничего!
Они прячут ее тело, они объявляют Ирину в розыск, кажется…
А она остается в доме, в который никто не приходит. Иногда на пороге появляются люди, и она подпитывается их страхом, болью, но это случается редко, так редко…
Приход Эреша стал спасением.
* * *
И вновь сменяется картинка.
Теперь Ирина находится в палате, в которой на кровати лежит человек.
Он спит. Он ее не видит, но Ирина узнает своего отца. Она бы узнала его из тысячи.
Недаром говорят, не тот, кто родил, а тот, кто вырастил… духовные узы бывают крепче кровных. Намного крепче.
Разбудить?
Да, наверное…
Ирина касается висков мужчины, не зная, как поступить, – и неожиданно проваливается в его сон.
Там много боли. Очень много боли. И – чувства вины.
Не просто так спился мужчина, ой не просто.
Ирина видит в его воспоминаниях себя. Веселую, счастливую, искристую и живую, такую настоящую, такую красивую…
Когда родительские чувства перешли в иные? Когда отец увидел в дочери женщину?
Он и сам не знал. Но в какой-то миг…
Он молчал. Он смотрел и молчал, он знал, что отпустит рано или поздно. И стерпел бы Костю. Видел же, что это несерьезно.
А вот Пашу…
Заклинило человека.
Когда девушка, которую ты любишь, безумно любишь, возвращается со свидания, и вся светится, и видно, что у них с парнем было…
Он себя не оправдывал, такому оправдания не было. Нажрался, потерял над собой контроль, полез к девчонке, не остановил, позволил умереть, спрятал тело…
Виновен.
Со всех сторон виновен, и крыть тут нечем. Виновен.
И эта вина уничтожала его изнутри.
Ирина могла сейчас разбудить его. Могла отомстить. Могла просто сжать руку – и остановить сердце своего приемного отца.
И все же…
Он наказал себя куда сильнее, чем наказала бы его она. Смерть для него станет избавлением.
Что сделала Ирина?
Она и сама не знала, что заставило ее тихо шепнуть: «Прощаю тебя… прощай…»
И – ушла.
Чтобы наведаться по второй нити. К матери.
Или не к матери? Потому что женщина, которая способна так поступить со своим ребенком, разменять его на житейские блага, выбрать деньги, а не дочь, – не мать. Просто самка. Просто чрево…
Или она тоже сожалела?
* * *
Диана, так звали мать Ирины, не сожалела. В данный момент она наслаждалась жизнью… в объятиях Паши. А Ирина смотрела и чувствовала, как что-то черное поднимается в ее груди.
Да, и так бывает.
Диана давно поняла то, чего не понял ее муж. Поняла, увидела в дочери соперницу и решила заранее ее нейтрализовать. Почему бы и не так?
Был найден Паша, он обаял сопливую девчонку за несколько встреч – изначально целей было две. И любовник рядом, и дочка не представляет опасности, потому что молодая семья должна жить отдельно, да и влюбилась Ирина не на шутку…
Грязно? Гадко?
У некоторых людей такая душа. Клоака, иначе не скажешь…
Паша?
Ирина коснулась и его души. И не испытала облегчения. Правда, и отвращения не испытала. Паша оказался профессиональным альфонсом.
Ничего личного, дорогуша, это просто бизнес. Кто-то продает яблоки, кто-то себя…
Паша не любил ни мать, ни дочь, он хладнокровно крутил с обеими, рассудив, что ничего не потеряет. Да и ласковый теленок двух маток сосет. А про смерть Ирины он не знал, ему сказали, что девчонка просто уехала.
Пропала?
Ну… почти. Отец ее определил в закрытую школу определенного типа, для шлюх. Паша поверил. Или просто не стал выяснять правду – к чему? Ему и так удобно.
И Ирина не выдержала…
Какова была реакция любовников, когда перед ними в воздухе появилось привидение?
Ирина, с растрепанными волосами, окровавленная, в порванной ночнушке, тянула к матери руки и выла.
Тихо, но очень пронзительно.
– Уби-и-ийца! Проклинаю тебя!!! Не видать тебе покоя, никогда…
Получилось очень вдохновенно и проникновенно. А что-то большее Ирина и сделать не успела. Любовников – заклинило.
Бывает такое… от неожиданности или страха у женщины происходит спазм и зажимает… да-да, именно там и именно то самое. Мало того что это больно, так еще и фиг расцепишься. Надо будет вызывать «скорую».
Может, Ирина и убила бы. Но ее охватило такое чувство омерзения при виде гадкой картины…
– Года не пройдет, гадина! Попомни мои слова, года не пройдет… но мы не встретимся! Никогда! У тебя другая дорога!
И исчезла.
Гадко было до невозможности. Гадко и отвратительно… А что там было дальше с любовниками… медики их знают!
Когда Аня вынырнула из видений девушки-призрака, уже перевалило за полночь. Костер прогорел, и готовые шашлыки наполняли поляну вкуснейшим мясным духом. Эреш сидел рядом.
– Ты как?
– Паршиво. Но жить буду.
– Я и не сомневался в этом.
– Знаешь, она никого не убила, – Аня искренне была рада за девушку.
– Знаю. Иначе бы она развеялась, но что-то она точно сделала.
– Прокляла мать, – Аня пересказала Эрешу увиденное, но василиск не впечатлился.
– Поделом мрази.
– Наверное там решили так же.
– Что ж, легкого пути девчонке. Она заслужила и месть, и полет…
