Пытаясь выстроить самую лучшую ориентацию лунного модуля, чтобы облегчить стыковку Майку, я глядел через верхнее окно и ориентировал свой аппарат относительно командного модуля. К сожалению, я забыл проследить за индикатором ориентации, а если бы я внимательно смотрел на прибор, он предупредил бы меня, что мы оказались опасно близко к складыванию рамок. Управляя кораблем на глаз через верхнее окно, я загнал его именно в это положение.
В общем-то, страшного ничего не случилось, отчасти потому, что мы уже добрались до конечной точки маршрута лунного модуля. Нам больше некуда на нем было лететь, наоборот, предстояло его покинуть. Для системы стабилизации были альтернативы, и мы находились примерно в той точке, где Майк мог завершить стыковку.
Нарочно такое сделать я не захотел бы. Но в результате этого складывания у нас не появилось паразитного движения или вращения».
Возможно, потому что Коллинз управлял процессом стыковки со своей стороны или, может, из-за того что Майк провел так много времени в одиночестве и ожидании, когда же он сможет выполнить свой критически важный финальный маневр, его реакция на складывание рамок была более острой. Когда оба космических аппарата соединились маленькими защелками первичного захвата, он переключил тумблер, открывший вентиль баллона со сжатым азотом, давление которого должно было стянуть два корабля накрепко. И когда он сделал это, то пережил то, что впоследствии назвал «главным сюрпризом моей жизни»: «Внезапно оказалось, что вместо тихого маленького LM я сцепился с дикой вертящейся тварью, которая, казалось, хочет вырваться и убежать». Предметно говоря, LM начал разворот по рысканию вправо, вызвав взаимное отклонение осей стыковочных узлов в пятнадцать градусов. Работая джойстиком под правой рукой, Коллинз старался повернуть Columbia в ту же сторону, потому что он ничего уже не мог сделать, чтобы остановить автоматический цикл стягивания, предназначенный для того, чтобы сцепить оба корабля в надежных объятиях. «Я лишь мог надеяться, что оборудованию не нанесены повреждения и, если это стягивание окажется неудачным, я смогу отстыковать LM и попробовать соединиться повторно».
Сражение Коллинза с ручкой управления помогло выровнять оба корабля в правильное расположение вдоль одной оси. Стыковочный узел завершил стягивание и герметизировался. Позже, когда Нил и Баз вернулись на командный модуль, Майк начал оправдываться:
– Странный случай. Вы знаете, я не испугался, и я думал, что все идет достаточно стабильно. Я начал стягивание, и вот тут-то и началась чертовщина.
Армстронг дал Майку свое объяснение:
– Кажется, это случилось, когда я дал координатный импульс по оси +Х, и, видимо, он оказался смещен от центральной оси, потому что, так или иначе, я нечаянно уплыл от правильной ориентации, и система стабилизации начала в это время давать свой импульс.
– Спору нет, пару секунд я был очень занят, – заявил Майк.
На часах в Хьюстоне было 16:38. Больше часа после этого
Армстронг и Олдрин выключали определенные системы LM (некоторые им надо было оставить работающими), отлавливали и прятали различные летающие предметы и готовили Eagle к окончательному отстрелу.
В 17:20 Коллинз открыл механизм люка со своей стороны, и Нил с Базом, все еще густо покрытые пылью, скользнули вверх через крышу лунного модуля, а затем вниз по отношению к кабине Columbia. «Первым был Баз с широкой улыбкой на лице, – вспоминал Коллинз. – Я схватил его голову за виски и чуть было не поцеловал его взасос в лоб, как отец блудного сына; но потом смутился и вместо этого пожал руку ему и потом Нилу. Мы втроем сделали несколько кульбитов, улыбаясь, хохоча и торжествуя, а затем вернулись к обычной работе, в то время как Нил и Баз стали готовить LM к его последнему путешествию».
На канале CBS Кронкайт подвел итог историческим двадцати двум часам, дав волю размышлениям:
Человек наконец пришел на Луну после долгих столетий ожидания. Двое американцев с чем-то похожими фамилиями Армстронг и Олдрин провели почти целые земные сутки на Луне. Они поднимали лунные камни и отбирали их образцы, устанавливали там научное оборудование, и они взяли с собой куски Луны, чтобы в изолированном виде привезти их домой.
Над головами людей на Луне как спутник спутника обращался по орбите третий член экипажа Apollo, Майкл Коллинз. Его вызывающая восхищение, но и печальная миссия состояла в том, чтобы направлять и поддерживать в порядке командно-сервисный модуль, системы наведения и двигатели которого остаются единственными средствами возвращения экспедиции обратно…
Теперь, когда этот полет состоялся, человек впервые поистине отправился в дорогу прочь от Земли. Но теперь же, когда он состоялся, перед людьми встают новые вызовы. Один из них – это стремление понять, станет ли пришествие на небесную спутницу концом многовековой дружбы с ней и не превратится ли она во врага, к которому мы вторгнемся, завоюем, станем эксплуатировать и когда-нибудь опустошим еще одну планету после собственной. Или же мы извлечем из этого этапа максимальную пользу, и Луна станет для нас дорожной станцией на пути к звездам. Apollo 11 предстоит еще долгий путь – как и всем нам.
Так закончилась самая длинная заранее запланированная трансляция в истории телевидения.
* * *
На орбите вокруг Луны Коллинз помогал товарищам переносить оборудование, фото– и кинопленку и контейнеры с лунными образцами на базовый корабль
[108]. Когда с этим было покончено, они попытались отчистить Columbia от лунной пыли. Из хранилища по указанию специалистов по микробам и частицам они достали маленький пылесос. «Пылесос едва справлялся со всасыванием пыли, – заметил Баз. – Мы добились большего, очищая друг друга руками, но все равно остались грязными». Перед тем как закрыть люки, Нил и Баз навели порядок внутри LM. Им было очень тяжело сказать «прощай» своей машине. Eagle сделал абсолютно все, что от него требовалось, и даже больше.
