Что же касается знаменитого «Особого мнения» Ричарда Фейнмана, касающегося следствия по делу космического корабля Challenger, то, вопреки историям о том, что комиссия пыталась не допустить его опубликования (поскольку оно было откровенно направлено против NASA), Армстронг не имел ничего против того, чтобы физик красочно выразил свой уникальный подход к предмету рассмотрения, и присоединил его мнение в качестве приложения к итоговому докладу комиссии. Такого же мнения придерживался и председатель Роджерс. Армстронг сознавал правдивость тех слов, которые Ричард Фейнман написал в конце своего «Особого мнения», потому что он жил и дышал той же идеей с тех самых пор, как впервые поднял самолет в небо сорок лет тому назад: «Чтобы технология была успешной, реальные обстоятельства должны ставиться выше пиара – ведь природу нельзя одурачить»
[118].
В субботу 1 февраля 2003 года раздавшийся с утра телефонный звонок друга заставил Армстронга прильнуть к телевизору, стоявшему в гостиной. Погиб еще один космический шаттл. Всего за несколько минут до посадки по расписанию на мысе Канаверал челнок Columbia, возвращаясь из шестнадцатисуточного полета STS-107, развалился на части над Техасом высоко в атмосфере Земли.
Как только Нил услышал новости о том, что найдены обломки, он «понял в тот момент, что аппарат погиб. Шансов никаких не было». Еще одна трагедия унесла жизни астронавтов командира Рика Хасбэнда, пилота Уилли Маккула и пяти специалистов полета: Калпаны Чаула, Лорел Кларк, Майка Андерсона, Дэвида Брауна и Плана Рамона, специалиста по полезной нагрузке.
Высота, на которой Columbia распалась на куски, была чуть ниже 63 км. Нил не мог отвязаться от мысли, что шаттл потерпел катастрофу практически на той же высоте, на которой проходил его самый высокий полет на Х-15, – 63,25 км. На этот раз расследование организовали совсем по-другому – более сосредоточенно внутри NASA. Из Белого дома, где действующим президентом был Буш, позвонили, чтобы узнать, придут ли Нил и его вторая жена Кэрол на поминальную службу по экипажу Columbia, назначенную на понедельник, 3 февраля, в Космическом центре имени Джонсона в Хьюстоне, на что Армстронги сразу согласились. Нил сделал заявление для прессы: «Катастрофа Columbia огорчила всех и каждого и напомнила нам, что нет никакого движения вперед без риска. Наш долг – увеличить первое и уменьшить второе. Покуда у людей есть независимый, творческий и любопытный разум, мы будем продолжать бросать вызов рубежам неизведанного».
В январе 2004 года президент Джордж Буш объявил о «новом взгляде» на космическую программу Соединенных Штатов
[119]. Президент предложил курс на длительные пилотируемые и автоматические экспедиции для исследования Солнечной системы, началом которых должно было стать возвращение на Луну, что, с точки зрения Белого дома, «в конечном счете, позволит нам в будущем исследовать Марс и двигаться в других направлениях». Два месяца спустя Армстронг в Хьюстоне на вручении награды американского Ротари-клуба за достижения в области космоса высказался в поддержку плана Буша. У этой программы было множество критиков как внутри связанного с космосом сообщества, так и вне его, но философский подход Нила к жизни всегда включал в себя поддержку того, что двигает технологии вперед.
Нил Армстронг никогда не считал себя исследователем в чистом виде: «То, в чем я принимал участие, было поступательным развитием летательных аппаратов. Мои исследования стали только побочным эффектом этого процесса. Я слетал на Луну не столько для того, чтобы полететь туда, но в ходе развития систем, которые позволяют нам совершать такие полеты».
Глава 29
Оборотная сторона Луны
Ничего удивительного, что одним из детских героев Армстронга был Чарльз Линдберг. Впервые Нил встретился с ним и его женой Анной на пуске Apollo 8. «Мне поручили помочь с его приездом и показать ему оборудование. В ночь перед пуском я повел его взглянуть на Saturn V; ракета была освещена ксеноновыми фонарями. Как дублер Фрэнка Бормана, я мог провести с Линдбергом очень немного времени».
После полета Apollo 11 Нилу выпало «несколько шансов» поговорить с Линдбергом частным образом. «Мы вместе посещали собрание Общества летчиков-испытателей в Лос-Анджелесе в сентябре 1969 года. Он был приглашен как почетный член, и мы рядом сидели на банкете». Два «летуна» также переписывались, и, кроме того, Нил поддерживал переписку с Анной Морроу до и после того, как стал сопредседателем Мемориального фонда Линдберга. Чарльз как-то задал Армстронгу риторический вопрос: «Интересно, чувствовали ли вы себя на поверхности Луны так, как я чувствовал себя после посадки в Париже в 1927 году, – как будто мне хотелось бы иметь больше возможностей оглядеться вокруг».
На банкете Общества летчиков-испытателей в сентябре 1969 года Линдберг дал Армстронгу один совет: «Он сказал мне никогда не давать автографов. К сожалению, целых тридцать лет я не следовал этому совету. Может быть, лучше бы следовал».
Почта от поклонников навалилась, как цунами. В течение нескольких месяцев, последовавших после возвращения Apollo 11, Нил получал по 10 тыс. писем и посылок в день. Если считать по пять дней в неделю, то всего лишь за первые пять месяцев после посадки на Луну это составило 300 тыс. единиц. Приходили письма, открытки, телеграммы, подарки и так далее. В тот же период времени Нил, Майк и Баз совершили мировое турне по двадцати трем странам продолжительностью сорок пять дней, и Нил также принял участие в трехнедельном туре Боба Хоупа с организацией обслуживания вооруженных сил и на десять дней ездил в Советский Союз. В Хьюстоне его дожидались треть миллиона открыток и писем, на которые он должен был отвечать, и впереди их были еще тысячи.
Пока Нил продолжал работать на правительство, NASA прилагало все усилия, выделив четырех клерков для того, чтобы помочь разобраться с горой почты. Но агентство не поспевало, как объяснил один из сотрудников отдела по связям с общественностью жалобщику, чей подарок, отправленный Нилу, не получил должного отклика. «Мы очень сожалеем, что вы были огорчены тем, что показалось вам отсутствием правильного отношения к вашему подарку для мистера Армстронга. Во время посадки на Луну отдел астронавтов не был готов к обрушившемуся на него потоку почты и подарков, которые поступают со всего мира… Огромный объем вызывает логистические, административные и бюрократические проблемы. На корреспонденцию следует отвечать; подарки должны сохраняться, их следует регистрировать и описывать – и все это идет в нагрузку к нормальной деятельности отдела, а дополнительного персонала не выделяется… Если позволяет время, то сами астронавты помогают подписывать открытки со словами признательности, и вполне возможно, что открытка, которую вы получили, подписана самим мистером Армстронгом. Я взял на себя смелость переслать ваше письмо мистеру Армстронгу, потому что, если бы он знал, что вы чувствуете, он захотел бы написать вам напрямую и в более приемлемой манере поблагодарить вас за подарок. Он такой человек».
