Как Армстронг позже говорил, «лучшее, что я мог бы сделать, это сказать себе: “Ну хорошо, ограничитель перегрузок не включается, и я не буду заставлять его включаться. Оставлю это до следующего полета, когда попытаюсь снова”». Обычно Армстронг вспоминал свой бесславный «Прыжок до Пасадены» как «хороший урок».
Всего лишь через четыре дня после происшествия с перелетом запланированного маршрута на Х-15 Армстронг оказался впутан в еще один инцидент, что показывает, насколько отрицательно смерть Карен сказалась на качестве его работы. 24 апреля Армстронг и Чак Йегер совершили свой единственный совместный полет.
Планы полетов Х-15 включали требования к наличию аварийных посадочных площадок вдоль всей трассы следования аппарата. Одной из самых удаленных таких площадок было пересохшее озеро Смит-Ранч, расположенное примерно в 610 км прямо к северу от базы Эдвардс.
Требовалось тщательно проверить условия на поверхности озера, особенно учитывая, что стоял влажный зимний сезон. Команды проверяющих должны были пройти пешком по глади озера, бросая на нее свинцовые шары диаметром в 15,24 см с высоты в 152,4 см. Измеряя диаметр получающейся ямки и сравнивая с измерениями, сделанными на твердой, заведомо пригодной для использования поверхности соляного озера, проверяющие делали заключение, сможет или нет поверхность выдержать вес пятнадцатитонного Х-15.
Зима 1962 года оказалась особенно влажной в западных пустынях. Многие дороги, которые вели на базу Эдвардс и с нее, были перекрыты, и полеты выполнялись в минимальном количестве.
В понедельник 23 апреля пилот NASA Джо Уокер полетел на F-104 до озера Смит-Ранч, чтобы проверить, насколько оно подходит для аварийной посадки Х-15-1, который Уокер должен был пилотировать с запланированной посадкой на озере Мад-Лейк. Принадлежащий NASA самолет R4D
[43] под управлением летчиков Джека Маккея и Брюса Петерсона уже побывал на озере в этот день, и пилоты доложили, что Смит-Ранч может быть достаточно сухим для выполнения посадки на него.
Но Пол Байкл, начальник Летно-исследовательского центра, хотел полностью увериться в годности поверхности озера Смит-Ранч для возможной посадки во время предстоящего полета Уокера. После того как 24 апреля полет Х-15-2 под управлением Уайта был отменен из-за сгустившейся облачности, Байкл позвонил полковнику Чаку Йегеру, новому командиру Школы летчиков-исследователей воздушно-космического пространства на авиабазе Эдвардс, который, ко всему прочему, еще и выступил в качестве второго пилота носителя В-52 во время попытки запуска Х-15 этим же утром. По словам Йегера, он сказал Байклу, что озеро было слишком влажным, но он может попытаться сесть на него, если пилотировать самолет будет Армстронг, а Йегер не понесет ответственности, как бы ни обернулось дело. Армстронг сел на переднее, а Йегер на заднее сиденье тренировочного Т-33. В солнечный и теплый вечер на обоих пилотах были лишь летные костюмы и перчатки.
«Мы поднялись и осмотрели озеро сверху, – вспоминал Армстронг, – и нам показалось, что его западная сторона была влажной, но восточная – довольно сухой. Поэтому я сказал Чаку: “Давай попробуем посадку с немедленным взлетом и посмотрим, что получится”». Этот маневр прошел безукоризненно. Нил опустил самолет, позволил колесам шасси пробежать по поверхности, затем добавил оборотов и взлетел. Проблемы у Армстронга начались дальше, когда Йегер сказал ему: «Теперь вернись и повтори это, только затормози посильнее».
«Есть, будет сделано», – согласился Нил. «После этого мы приземлились снова и убрали газ, чтобы как следует замедлиться, и я почувствовал, что почва под колесами размягчается, поэтому добавил немного тяги; но почва просела еще сильнее, и я продолжил наращивать обороты двигателя. В конце концов мы совершенно остановились с ревущим на полной тяге двигателем и начали тонуть, – описывает происходившее Армстронг. – Чак начал хихикать, а затем просто стал ржать, не переставая. Когда самолет совсем остановился, он уже чуть не умирал со смеху».
Когда Армстронг и Йегер вылезли из Т-33, к ним подъехал служебный пикап ВВС. «Вышел водитель, у него была с собой буксировочная цепь, – вспоминал Армстронг. – Мы обернули ее вокруг носовой стойки шасси и зацепили за крюк грузовика, чтобы попытаться вытянуть самолет из грязи, но ничего не получилось. Мы не сумели сдвинуть его с места, бросили попытки и просто сидели на его крыле». Нил заснял застрявший в жидкой грязи самолет с помощью недорогой кинокамеры с 8-миллиметровой пленкой. Летное происшествие случилось примерно в 15:30. Когда солнце опустилось за высокие горы на западе, температура воздуха начала быстро падать. Обоим мужчинам, одетым только в тонкие летные костюмы, становилось все холоднее. Как утверждал Йегер, он спросил у Армстронга: «Какие у тебя идеи?» – на что тот лишь мрачно покачал головой в знак того, что идей не было. Где-то после четырех часов вечера они услышали звук пропеллеров приближавшегося «Дугласа» из NASA. Поскольку на базе потеряли связь с Т-33, диспетчеры NASA по радио попросили Маккея и Дану пролететь над озером Смит-Ранч и посмотреть, что происходит. Билл Дана вспоминал, как Йегер высмеивал Нила за произошедшее, а также то, что Нил «сумел не заглотить наживку». И Дане, и Маккею было ясно, так же как и самому Армстронгу, что «Йегер наслаждался моментом неловкости Нила».
В автобиографии и интервью Йегер никогда не жаловал Армстронга, и вершиной всего стало его высказывание: «Может, Нил Армстронг и был первым человеком на Луне, но на базе Эдвардс он был последним человеком, для кого что-то значили советы военного летчика». На это Нил сухо заметил: «В тот раз на озере Смит-Ранч я как раз послушался его совета!»
После возвращения на Летно-исследовательскую станцию высоких скоростей Армстронга продолжали преследовать неудачи. В понедельник 21 мая он вернулся к работе после того, как провел отпуск с семьей в Огайо.
Джо Вензель приказал Армстронгу слетать и обследовать озеро Деламар, расположенное примерно в 145 км к северу от Лас-Вегаса. После получасового полета на F-104 Нил начал заход на посадку, который помог бы ему сымитировать посадку с неработающим двигателем для тренировки. «Я делал то же самое, что и всегда, – вспоминал он. – Мы выполняли выравнивание и шли к полосе под таким же крутым углом, как Х-15, с выпуском шасси в середине выравнивания, чтобы совершить касание, затем добавить обороты и взлететь. И в тот раз я проделывал то же самое, но я смотрел прямо на солнце и мало что видел из-за слепящих лучей».
Лишь на немногих из второстепенных озер имелись нанесенные краской полосы и другие отметки наподобие постоянно действующих взлетно-посадочных полос на больших сухих озерах вблизи базы Эдвардс. От озера к озеру текстура и качество поверхности могли значительно меняться, а в глиняной корке – таиться трещины разного вида. Каждый пилот, привычный к полетам в пустыне, знал, что садиться на пересохшее озеро так же трудно, как пытаться определить на глаз высоту над зеркально гладкой водой. И к тому, что произошло далее с Армстронгом, привели два фактора. Сперва он не смог верно определить высоту, на которой находился над поверхностью; затем не осознал, что при выпуске шасси во время выравнивания стойки у него не распрямились полностью и не встали на замки. В результате фюзеляж самолета ударился о поверхность озера. «И поэтому я потерял давление в гидросистеме, – объяснял Армстронг. – Я хотел оставить шасси выпущенным. Убрать его я все равно не смог бы. Возвратиться на базу Эдвардс на имевшемся запасе топлива я при этом не сумел бы. Я решил лететь на базу ВВС Неллис недалеко от Лас-Вегаса, которая была значительно ближе».
