Баз был уверен в том, что ситуация именно такова, до тех пор, пока через несколько дней после посадки Apollo 9 не услышал слухи о том, что возможен и другой исход. Неофициальные источники информации в Центре пилотируемых полетов донесли до него, что принято решение: первым будет Армстронг, а не он. Сперва он всего лишь удивился. Однако, когда услышал, что NASA хочет, чтобы это оказался Нил, а не он, потому что Армстронг был гражданским, а не кем-то, кто по-прежнему находился в рядах вооруженных сил, Баз рассвирепел.
Несколько дней обескураженный Олдрин размышлял над ситуацией, разговаривая об этом только с женой. Чувствуя, что «этот предмет был потенциально слишком взрывоопасным, чтобы рискнуть совершить даже легкий дипломатический маневр», Баз решил действовать напрямую. Он пошел к Нилу.
Если Олдрин рассчитывал получить однозначное решение от Армстронга, он жестоко ошибался. «Нил, если так хотел, мог быть полной загадкой, и таким он и был, – вспоминал Баз. – Я понимал, что этот вопрос давит и на него самого, но я-то думал, что мы уже знаем друг друга и дружим достаточно хорошо, чтобы честно обсудить эту тему». В автобиографической книге 1973 года «Возвращение на Землю» Олдрин описал сцену так: «Нил с минуту вел себя двусмысленно, а потом с холодностью, которой я вовсе не ожидал от него, заявил, что такое решение является поистине историческим и он не может исключить возможность того, что именно он выйдет на Луну первым». Впоследствии Олдрин говорил, что описание этого инцидента в его книге искусственно приукрасил в 1973 году его соавтор. «Я понимаю, что от Нила можно было не ждать никакого определенного мнения на этот счет, особенно учитывая, что он и не имел права решать этот вопрос. Его замечание о том, что первый шаг наружу, который он в итоге сделал, должен стать историческим событием, полностью соответствовало истине, и я именно так его и воспринял. Мне также было ясно, что Нил больше не хочет обсуждать эту тему Он ничем не дал мне понять: “Да, ты прав. Дай-ка я подтолкну кого надо, пусть решают быстрее” Не похоже, чтобы он собирался делать хоть что-нибудь».
Олдрин старался, но так и не смог побороть растущую в нем обиду, «постоянно пытаясь не обозлиться на Нила». Особо сильно на База давил, как всегда, его собственный отец. В телефонном разговоре с ним Баз упомянул, что может еще быть принято решение в пользу того, что Нил первым покинет лунный модуль. Олдрин-старший тут же «вспылил» и начал говорить сыну, что «непременно сделает кое-что по этому поводу». Если верить Базу, «потребовалось прибегнуть к основательным убеждениям, но в конце концов мне удалось уговорить отца пообещать мне не вмешиваться». Однако Джин Олдрин не сдержал слова и позвонил нескольким своим влиятельным друзьям со связями в NASA и в Пентагоне.
Будто пытаясь опередить отца, сам Баз обратился к некоторым своим друзьям в рядах астронавтов, а именно – к Алану Бину и Джину Сернану, как он полагал, они могли лучше других понять его, потому что были пилотами лунных модулей в экипажах Apollo 10 и Apollo 12. Но вместо конструктивной реакции на проводимое им зондирование почвы частные переговоры Олдрина сформировали всеобщее мнение, будто Баз пытается провернуть закулисную махинацию, чтобы вылезти на первое место. По словам Джина Сернана, Олдрин «доводил себя до исступления» по поводу того, кто станет первым человеком на Луне. «Однажды он прибежал в мой кабинет в Центре пилотируемых полетов, размахивая руками, как рассерженный аист крыльями, потрясая диаграммами, графиками и статистическими отчетами, и начал уверять, что очевидно – именно он, пилот лунного модуля, а не Нил Армстронг должен первым спуститься по лесенке Apollo 11. Поскольку мой кабинет был один на двоих с Нилом, а Нил в тот день находился на тренировке, затеянный Олдрином спор мне показался неприятным и нелепым. Как только Баз узнал, что в полете Apollo 11 будет совершаться первая попытка посадки на Луну, он принялся экстравагантным образом пытаться просочиться на историческое место и на каждом шагу натыкался на гневные взгляды и едва сдерживаемые оскорбления со стороны своих товарищей-астронавтов. Как Нил мог так долго терпеть всю эту нелепую историю до момента, пока прямо не приказал Базу прекратить валять дурака, уму непостижимо».
Коллега Олдрина по экипажу Apollo 11 Майк Коллинз вспоминал похожий инцидент. «Однажды Баз нерешительно завел со мной разговор о несправедливости сложившейся ситуации, – вспоминал Коллинз, – но я быстро отправил его восвояси. У меня хватало проблем и без того, чтобы я встрял еще и в эту. Хотя Баз ни разу не сказал это прямо и топил меня в словесах, я понял, что корень его обиды на Нила был в том, что Армстронгу предстояло первому сделать шаг на Луну». Олдрин настаивал, что знакомые с ним астронавты неверно поняли его намерения. «На самом деле я не хотел быть первым, – заявлял Баз, – но я знал, что мы должны были решить этот вопрос сами».
В Центре пилотируемых полетов начали набирать силу неприятные разговоры о якобы раздуваемой Олдрином закулисной кампании, и Слейтон попытался положить этому конец. Дик пришел в кабинет Олдрина, чтобы сказать, что, вероятнее всего, первым совершать выход будет Нил. По крайней мере, Слейтону удалось дать Базу понять, что существует некая уважительная причина на установление такой иерархии в их экипаже. «Нил был участником второй группы астронавтов, а их набирали раньше, чем ту группу, с которой пришел я сам, – говорил Олдрин. – По этой причине было поистине правильно, чтобы первым на Луну шагнул именно он, как это делали Колумб и другие прославившиеся в истории командиры экспедиций. Если бы оказалось принято другое решение, чтобы командир сидел внутри и наблюдал за тем, как младший по рангу выйдет наружу, потопчется в пыли, отберет пробы, скажет слова, которые станут знаменитыми, – и все такое, то тогда вроде как экспедицию не стал бы критиковать только ленивый. И поэтому посчитали, что это якобы неприемлемо».
Олдрин говорил, что согласился, если бы Слейтон прямо сказал, что эту работу выполнит Нил. Его сердило, что никто на самом деле не знал ничего определенно: «Я или не я первым шагну на Луну, лично для меня не было вопросом огромной важности. С технической точки зрения самым большим достижением являлась первая посадка на Луну, и ее мы должны были осуществить вдвоем». Баз отчетливо понимал, что «большая часть славы и внимания достанется тому из нас, кто на самом деле сделает этот шаг», и, по его собственному признанию, пусть бы это был Нил, потому что сам Баз не гнался за овациями. Но ему не давало покоя другое, а именно вопрос, почему же «решение все откладывалось и откладывалось, до тех пор пока оно в конце концов не стало предметом пересудов, спекуляций и щекотливых разговоров», в ходе которых друзья, члены семьи и журналисты не уставали спрашивать его: «Так кто же станет первым?» У Армстронга был особый стоический характер, который позволял ему легко переносить такую двойственную и неопределенную ситуацию, но Олдрин такой чертой не обладал.
Баз чувствовал решимость еще хотя бы раз попытаться прояснить ситуацию: «В итоге я обратился к Джорджу Лоу, директору по программе Apollo, и объяснил ему то, что мне уже удалось услышать. Я сказал ему, что понимаю необходимость того, чтобы вопрос был рассмотрен максимально тщательно, и добавил, что с радостью приму любое итоговое решение. Отказ не стал бы большой личной проблемой для меня, но в интересах поддержания моего морального уровня и эффективности тренировок было как можно более скорое вынесение этого решения». Лоу убедил Олдрина, что в ближайшее время тот получит ответ.
