Мужчины, все еще переживавшие прилив адреналина от волнения, испытанного в моменты старта и разгона к Луне, проспали в эту первую ночь всего лишь пять с половиной часов. Когда кэпком Брюс Маккэндлесс из Зеленой команды ЦУПа послал вызов экипажу в 7:48 утра по хьюстонскому времени, все трое уже бодрствовали. Пока астронавты занимались выполнением пунктов «чек-листа после побудки» и узнавали об обновлениях плана экспедиции, Маккэндлесс кратко рассказал им об утренних новостях, которые в основном сводились к тому, с каким энтузиазмом в мире был встречен старт их экспедиции.
Первая новость касалась полета советской автоматической межпланетной станции «Луна-15». Согласно тому, о чем рассказали астронавтам, космический робот из Советского Союза только что достиг Луны и начал кружить вокруг нее. В последней отчаянной попытке сорвать ожидаемый эффект от прилунения американской пилотируемой экспедиции 13 июля, за трое суток до старта Apollo 11, Советы запустили маленький непилотируемый аппарат; его задачей было не просто сесть на Луну, но еще и добыть образец лунного грунта и доставить на Землю до того, как Apollo 11 возвратится. Газеты в США выходили с аналитическими статьями, где писалось о том, что русские нарочно стараются переиграть Америку со своим «таинственным зондом», и (неверно) предполагали, что они с его помощью могут попытаться создать технические проблемы для американской экспедиции. Руководители космической отрасли США и в самом деле беспокоились, что советская активность около Луны и сеансы связи с «Луной-15» могут вызвать проблемы в сеансах связи с Apollo, поскольку в прошлом уже случалось, что радиостанции СССР работали на частотах, использующихся NASA, или вблизи этих диапазонов.
Крис Крафт из Центра пилотируемых полетов позвонил по телефону полковнику командиру Apollo 8 Фрэнку Борману, только что вернувшемуся из девятидневного тура по СССР – он был первым американским астронавтом, посетившим Союз. «Лучше всего их просто об этом спросить», – посоветовал Крафту Борман. Получив разрешение Никсона, Борман воспользовался знаменитой прямой линией связи между Москвой и Вашингтоном, которая была проведена между двумя сверхдержавами, чтобы предотвратить ядерный холокост после Кубинского ракетного кризиса 1962 года; Борман связался по ней с президентом Академии наук СССР Мстиславом Всеволодовичем Келдышем и запросил у него точные характеристики орбиты советского аппарата. Полученные данные убедили Бормана, что орбита «Луны-15» не пересекалась с траекторией Apollo 11.
На самом деле «Луна-15» вовсе не оказалась помехой для Apollo: ее полет окончился неудачей. АМС «Луна-15» разбилась о Луну 21 июля, через день после успешной посадки Apollo 11.
Лишь много лет спустя стало известно, что за девять дней до запуска «Луны-15» на космодроме Байконур в Казахской ССР 3 июля 1969 года произошел самый мощный в истории космонавтики взрыв ракеты на стартовом устройстве. В этот день Советы проводили испытание собственной лунной ракеты: исполинского носителя под названием Н-1. Если бы беспилотный испытательный пуск Н-1 окончился успехом, СССР был готов полностью разворачивать свою глубоко засекреченную программу пилотируемых полетов на Луну. Через считаные секунды после пуска ракета Н-1 рухнула обратно на стартовый стол и взорвалась – по некоторым оценкам, мощность взрыва равнялась 250 тоннам в тротиловом эквиваленте. Каким-то образом никто не погиб. Лишь в ноябре 1969 года слухи о происшествии в Советском Союзе стали появляться в западной прессе; к этому времени американская разведка узнала о нем по снимкам спутников-шпионов. Авария Н-1 предрешила конец советской лунной программы. До самого падения Советского Союза в августе 1991 года ее участники не признавали, что такая программа вообще существовала, не говоря уже о подтверждении факта такой аварии
[88].
Значительным событием вторых суток полета был трехсекундный импульс коррекции курса, состоявшийся в 10:17 по времени Хьюстона: он выправил траекторию полета Apollo 11 и послужил рабочим испытанием маршевого двигателя командно-сервисного модуля, который был необходим как для прибытия на окололунную орбиту, так и для возвращения с нее. В момент этой небольшой коррекции Армстронг со спутниками находились в 174 765 км от Земли, пройдя больше двух пятых расстояния до Луны, и двигались со скоростью всего 1541 м/с. Корабль Apollo все еще испытывал действие земного притяжения, и его скорость продолжала падать до того момента, как он оказался в пределах 64 тыс. км от Луны – в этой точке скорость корабля уменьшилась от начальных 40 200 км/ч до всего лишь 3200 км/ч
[89]. После этого притяжение Луны стало сильнее, и движение корабля вновь ускорилось.
В период полета по инерции от планеты к планете астронавты в основном были заняты различными второстепенными задачами, связанными с обеспечением бесперебойной работы CSM: очищали топливные элементы, перезаряжали батареи, сливали за борт воду с отходами, заменяли патроны для поглощения углекислоты из воздуха, готовили пищу, хлорировали питьевую воду и так далее. В основном рутинной работой занимался Коллинз, и поэтому у Армстронга и Олдрина было время сосредоточиться на деталях предстоящей посадки: они проверяли пошаговые инструкции и репетировали связанные с посадкой процедуры. «В плане полета к Луне было несколько пустых страниц, – вспоминал Олдрин, – в эти периоды от нас ничего не требовалось делать. Однако я не припомню, чтобы я хоть минуту бездельничал. Все было нужно куда-нибудь убрать, или запечатать, или же прикрепить к одной из многочисленных панелей на липучки. На нашей форме имелись небольшие карманы, в которых мы держали разные часто используемые предметы: ручки, солнечные очки или, как у меня, логарифмическую линейку. Часто один или двое из нас начинали носиться по отсеку в поисках потерявшихся солнечных очков, монокуляра, кассеты с пленкой или зубной щетки.
В периоды отдыха астронавты включали музыку. Они ставили на проигрывание кассеты на небольшом магнитофоне, который взяли в полет в основном затем, чтобы экипаж мог записывать на пленку свои комментарии и наблюдения. Нил и Майк выразили пожелания к подбору записей для кассеты – по большей части они предпочитали легкую музыку. Нил особо попросил записать две композиции. Первой была симфония «Из нового света» Антонина Дворжака 1895 года. Это произведение Нил исполнял участником студенческого оркестра в Пердью, и оно казалось подходящим к случаю. Другой была «Музыка с Луны» композитора Сэмюэля Хоффмана, причем в составе звучащих в этом произведении инструментов имелся терменвокс, необычное устройство, которое электронным способом производило звук, когда музыкант менял расстояние между своими ладонями и двумя металлическими стержнями, работавшими как антенны.
Заметно скрасил второй день полета первый телерепортаж с борта Apollo 11, которому по плану предстояло начаться в 19:30 по летнему времени восточного побережья США. Фактически это была уже третья телепередача с борта корабля; первые две проводились, чтобы проверить работу камеры, качество изображения интерьера и объектов за бортом, а также интенсивность сигнала, получаемого и передаваемого станцией космической связи Голдстоун в Калифорнии. Таким образом был шанс избежать сбоев во время трансляции, которую предстояло увидеть миллионам телезрителей по всему миру вечером в четверг.
