– Леандр, передай-ка мне всё, что осталось на столе. Жакоб, вытри помытую посуду. А ты, Саша, можешь пока подмести пол! – распорядилась она.
Леандр с таким усердием тер столовые приборы, что взбил пену, и она осела у него на волосах. Элеанора тщательно ополаскивала стаканы, а Жакоб вытирал тарелки. Саша был удивлен, как беспрекословно его непоседа брат слушался Элеанору, которая за всё время ни разу не повысила на него голос. Это была удивительно доброжелательная и решительная девочка. Саша украдкой смотрел на нее: носик Элеаноры был по-детски вздернут вверх, при этом лицо ее было взрослым, с четко обозначенными скулами, без всяких детских припухлостей. Взгляд темно-зеленых глаз не оставлял сомненией: Элеанора уже давно не ребенок. Ее кожа была белой, как сметана, а когда она, стоя у окна, рассматривала на свет стаканы, проверяя, насколько чисто они вымыты, ее руки светились в лучах солнца и напоминали горный хрусталь.
Внезапно Жакоб уронил тарелку и заплакал. Саша бросился к нему, чтобы помочь собрать осколки. То же сделала и Элеанора, и они столкнулись лбами.
– Ай… прости меня!
– Всё в порядке, – ответил Саша.
– Ты в порядке, Кокоб? – спросила Элеанора у плачущего малыша. Саша вздрогнул. Его братец терпеть не мог, когда к нему так обращались. Когда Саша в последний раз попробовал так его назвать, Жакоб укусил его за ухо. Но Элеанора была так прекрасна, что ей можно было простить всё. Жакоб только смущенно улыбнулся ей в ответ. Элеанора погладила его по щеке и попросила растолочь осколки и вынести их во двор.
– Пойдешь со мной, Саша? – Жакоб посмотрел на брата с умоляющим видом.
– Курятник направо от погреба, – сообщил Леандр, провожая Сашу и Жакоба до входной двери.
На улице мальчиков ослепило солнце. Было тепло. Саша подумал, что на кухне сейчас слишком темно и влажно. Дети обошли здание и обнаружили маленький птичий двор. За решеткой прогуливалась дюжина кур. Толстая гусыня, увидев их, возмущенно загоготала. Жакоб спрятался от нее за спиной брата. Его пугала эта большая громкая птица. Саша принялся махать руками в надежде испугать гусыню, но это не произвело на нее никакого впечатления. Она только сильней гоготала, оглушая мальчиков.
– Познакомьтесь, это Юнона, наша сторожевая гусыня! – объявил Жан, входя во двор. Его привлекли крики птицы. – Юнона охраняет нас лучше любого пса. Благодаря ей мы всегда знаем, есть ли на территории чужие люди.
Жакоб всё же не решался подойти ближе, а Саша в компании дяди осмелился сделать несколько шагов вперед.
– Она совсем не злая, посмотрите-ка!
Толстая гусыня, переваливаясь и гогоча, подошла к решетке и позволила Жану погладить себя по голове. Когда Саша протянул руку, чтобы сделать то же самое, птица посмотрела на него так недружелюбно, что мальчик немедленно сделал шаг назад. Еще не хватало, чтобы гусыня его ущипнула! Саша взял толченые осколки тарелки из рук Жакоба и стал бросать их курам. Те тут же принялись их клевать.
– Им что, есть больше нечего? Зачем они едят разбитую посуду? Что за глупые птицы! – сказал Саша.
– Вовсе не глупые, – возразил Жан. – Курам нужен кальций, чтобы у яиц, которые они несут, была твердая скорлупа. Поэтому они совсем не против поклевать осколки разбитой тарелки. А еще они обожают устриц! – Закончив с объяснениями, дядя присел на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с Жакобом. – Это ты разбил тарелку? – спросил он у мальчика.
– Да, я… – чуть помедлив, ответил малыш со слезами на глазах. – Плостите!
– Всё в порядке, приятель! – успокоил его Жан. – Ты лучше скажи, что тебя беспокоит?
– Здесь же есть су… сумасшедшие? – спросил Жакоб.
– Ах вот в чем дело! Увидишь, они очень добрые и совсем не опасные. Они просто немного другие. Они думают, что отличаются от таких людей, как мы с вами. Но они сами тебе всё объяснят!
– Что? – воскликнул Саша. – Мы что, с ними познакомимся?
– Конечно! – ответил Жан. – Вы проведете здесь всё лето и в любом случае с ними познакомитесь. Наши пансионеры не сидят взаперти. Мы живем все вместе одной семьей.
Жан мягко взял за руку Жакоба и протянул другую руку Саше.
– Ну что? Идем?
Саше было немного боязно, но в то же время его разбирало любопытство. Он схватил руку дяди, и тот решительным шагом повел их в дом к каменной лестнице. Между первым и вторым этажом они прошли мимо маленькой дверцы, спрятанной за занавеской.
– За этой дверью находится библиотека, там вы будете спать, – объяснил Жан. – Мод проводит вас туда. Но сначала мы познакомимся с пансионерами.
Они остановились на площадке второго этажа. Лестница вела вверх. Там явно был еще один этаж.
– А ты спишь там, навелху? – спросил Жакоб.
– Нет, моя спальня находится на первом этаже, – ответил Жан. – Пансионеры живут на втором, а выше чердак.
– Здорово! Обожаю чердаки! – воскликнул Саша.
– Там совершенно нечего смотреть! – заявил Жан. – А еще там страшный кавардак. Вам не следует туда подниматься. Ясно? Я запрещаю вам подниматься на чердак!
«Странное дело, – подумал Саша. – Если там нет ничего ценного, почему же нам нельзя там играть?»
– Там трухлявый пол и по нему опасно ходить, – добавил Жан.
Саша не был удовлетворен его ответом, но счел за лучшее больше ничего не спрашивать. У него еще будет время самому составить мнение об этом чердаке. Поднявшись на второй этаж, Жан открыл тяжелую дверь, которая вывела их в темный коридор.
– Пойдемте навестим наших друзей! – произнес дядя.
Мальчики последовали за ним. Темный коридор заканчивался большой дверью, которая вела в гостиную. Саша и Жакоб прижались друг к другу. Им было немного страшно. Какими окажутся эти люди? Когда мальчики вошли в зал, их взгляду предстало странное зрелище. Пансионеры сидели полукругом посреди комнаты и явно ждали их появления. С ними была Мод. Больше всего пансионеры – их было семеро – походили на собрание профессоров или судей. Они внимательно смотрели на вновь вошедших, спокойно сидя на стульях, и выглядели совсем не страшно. Вопреки Сашиным ожиданиям, никто из них не был одет в смирительную рубашку. А если бы они не были наряжены как на карнавал, никому бы и в голову не пришло, что эти люди не в своем уме. Один из пансионеров надел камзол времен Людовика XIV. Дама, сидящая рядом с ним, была в костюме египетской царицы. Двое мужчин носили совершенно одинаковую одежду: черные сапоги, белые брюки и богато украшенные сюртуки. Еще одна женщина сидела на столе. Она поджала ноги, одну руку держала поднятой вверх под углом, а другой упиралась в бок. Другой господин свернулся в кресле, словно огромный кот. И лишь один пансионер выглядел совершенно нормально и даже дружелюбно. Саша предположил, что этот человек присматривает за умалишенными. Мужчина широко улыбнулся мальчикам и сделал несколько шагов им навстречу.
– Парижане! Я так рад, что вы навестили меня в моей ссылке! – воскликнул он. – Любите ли вы поэзию? Читали ли вы мои произведения?
