– Ты, похоже, замерзла, – сказала она, крепче прижимая меня к себе. Ее теплый свитер пах чем-то сладким, может, корицей или гвоздикой.
– Мне нравятся твои сапоги! – сообщила я ей.
Руби покачала головой.
– Это все Лиам и его чувство юмора. Толстяк, я удивлена, что ты не спихнул его в озеро.
Он пристально посмотрел на Руби, словно не веря своим глазам. И я его понимала. Она будто стала другим человеком. Я никогда не видела ее такой спокойной. Такой умиротворенной.
– Да, верно, – наконец сумел выговорить Толстяк. – Однако не могу отрицать, что раз пятьдесят эта мысль у меня возникала.
Руби подошла к нему, чтобы тоже обнять, и не встретила сопротивления. Толстяк сильно сжал ее, зарывшись лицом в ее волосы.
Я позволила себе расслабиться, заметив, что они снова подтрунивают друг над другом – как и всегда. Обняв Толстяка за плечи, Руби повела его в дом, расспрашивая о поездке.
Лиам двинулся следом. Его улыбка снова погасла.
– Всe в порядке, – тихо проговорила я. – Он просто переживал. Дай ему немного времени.
– Вот так вот? – Дурачась, Лиам натянул шапку мне на глаза. – Перестань читать мои мысли! В этом доме есть место только для одного телепата.
Над дверью висела небольшая деревянная табличка с надписью «Убежище». И войдя внутрь, мы поняли, что это название вполне соответствует действительности. Дом был теплым и светлым, мы сразу согрелись. С кухни пахло чем-то вкусным, и я слышала, как где-то потрескивает огонь.
Руби стянула сапоги и оставила их рядом с тремя парами перепачканных кроссовок. Лиам сбросил свои ботинки и поставил там же, так что и мы последовали их примеру. Я сняла промокшую шапку и повесила ее на крючок, чтобы она просохла. С лестницы послышались голоса.
– Я приготовила небольшой обед, – сказала Руби. – Но может, вы сначала быстро осмотрите дом?
– Привет! – крикнул кто-то из коридора. Я с удивлением обнаружила, что за нами наблюдают три маленьких личика. Темнокожий мальчик шикнул на девочку, но она бесстрашно отмахнулась.
Руби и Лиам обменялись теплыми понимающими взглядами.
– Это Чарльз и Сузуми, – представила нас Руби. – А это Лиза, Мигель и Джейкоб.
На вид всем троим было лет по четырнадцать, как и мне, но второй, молчаливый мальчик – Мигель – был самым невысоким, из-за чего казался младше. Мы все вместе прошли по дому, мальчики показали свою двухэтажную кровать и лоскутные одеяла, которые сшила для них бабушка Руби. У Лизы была своя комната, но она, похоже, была этому не слишком рада.
– Это ненадолго, – напомнила ей Руби и улыбнулась, увидев, как засияла Лиза. – Сэм сообщила нам, что есть девочка, для которой нужно найти безопасное место, – сказала она уже нам.
Я не сразу осознала смысл этих слов. По лицу Толстяка я поняла, что с ним происходит то же самое.
Они всe это время были на связи с Сэм и Лукасом?
– Как дела у Сэм и Лукаса? – спросила я, расстроенная тем, что мне нужно подтверждение. – И как там Миа?
– Пока справляются, – ответил Лиам. – Миа хочет вернуться в школу, но не может, потому что у нее нет опекуна – ну, вы и сами это знаете. Они разочарованы, что нам пришлось приостановить контакты с Красными, и это вполне понятно.
Впервые за сегодняшний день я увидела, как на лице Руби появилась нерешительность. Неприкрытое сожаление во взгляде выдавало ее боль.
– Думаю, мы все этим разочарованы, – заговорил Толстяк впервые с того момента, как мы вошли в дом. – Но, по крайней мере, благодаря официальной системе наблюдения и контроля будет проще обеспечить их безопасность.
Повисла тишина, которую заполнял стук дождя по крыше. Лиам потер затылок и покосился на Руби.
«Сделай что-нибудь», – подумала я. Нужно было чем-то прервать эту ужасную, неестественную тишину.
– Если второй этаж отведен для детей, то где живете вы? – спросила я.
Лицо Лиама стало менее напряженным.
– Мы забрались на чердак, как мыши. Идите за мной.
Осмотрев их маленькую уютную спальню с полками, уставленными книгами и фотографиями, мы снова спустились в гостиную. В углу рядом с настоящим камином стоял старый телевизор, на котором был поставлен на паузу неизвестный мне мультфильм. В камине пылали дрова, обогревая комнату и коридор. В обстановке прослеживалась любовь миссис Уайт к вечнозеленым растениям и пастельным цветам – здесь осталась ее мебель, занавески и ковры. Хотя многие вещи были далеко не новыми, дом выглядел как место, которое любят. Лиаму было чем гордиться.
Мы обедали все вместе. Дети вмешивались в рассказ Лиама, добавляя к нему собственные комментарии. Суп оказался на удивление вкусным для блюда, приготовленного человеком, который, как и большинство из нас, почти год питался дешевой готовой едой. У Руби явно было время потренироваться.
– Зу, хочешь, мы покажем тебе двор? – спросила Лиза. – Мы как раз начали заниматься садом.
– Может, сначала досмотрим кино? – предложил Джейкоб. – Там еще целый час остался.
– Вы можете посмотреть на сад из окна гостиной. Два в одном, – сказал Мигель.
– Точно! – Лиам вышел из-за стола и понес тарелки в раковину. – Прогуляйтесь вместе. Пообщаетесь, узнаете друг друга получше.
Я посмотрела на них, комкая в руках салфетку. Когда я смотрела на эту троицу, которая пихалась локтями, награждала друг друга тычками, переглядывалась и смеялась, я чувствовала себя старше. Хотя, когда Лиам пытался отослать меня с ними, я снова ощутила себя ребенком, которого взрослые выгоняют из-за стола, чтобы поговорить.
– Может, потом? – сказала я им.
Руби еще раз переглянулась с Лиамом и разлила горячий шоколад по разномастным кружкам. Подростки похватали свои и убежали в гостиную.
– Не бегайте с… – начала Руби, но тут же осеклась и покачала головой. – Я никогда еще не казалась себе такой похожей на мать.
– Как твоя семья? Папа?
Мы обменивались новостями. Я рассказала им про Кейт, Вайду, Нико, школу и про то, как проходит мой день. Я услышала о семье Лиама, об участниках Детской лиги, которые рассеялись по стране, когда были уничтожены лагеря. Чем дольше мы разговаривали, тем яснее становилось, что Лиам и Руби общались почти со всеми – кроме нас.
И все это время Толстяк, как и обещал, держал свои комментарии при себе. И это не осталось незамеченным для его лучшего друга.
– Ладно, Толстяк, скажи наконец что-нибудь! – не выдержал Лиам. – В последний раз ты так помалкивал, потому что обжег язык и просто не мог говорить.
– Что тебе сказать? – спросил Толстяк, делая глоток какао.
– Может, нам… – начала было Руби.
– Ту великолепную мысль, которая сейчас пришла тебе в голову. Те оскорбительные высказывания, которые ты держишь в себе уже пару часов. Думаешь, я не вижу?
