Никогда в жизни я не забуду лица Приянки, когда она увидела, что я бегу к ним одна. Выражение облегчения сменилось страданием, и рана превратилась в незаживающий шрам.
– Нет! – крикнула она, спрыгивая с лестницы и подбегая ко мне. – Нет! Где они?
Я схватила ее и оттащила обратно к цистерне.
– Нам нужно уезжать. Они догонят нас через несколько минут.
Вайда пыталась помочь мне справиться с долговязой Приянкой и получила кулаком в челюсть в качестве благодарности.
– Не заставляй меня тебя вырубить, – предупредила ее Вайда.
– Они еще там! – простонала Приянка. – Роман пошел искать ее! Где они?
– «Синяя звезда», – только и смогла ответить я.
Вайда посмотрела на меня. Мое горло сводило от боли, которая отзывалась в каждой клеточке тела.
– Ты поступила правильно, – с горячностью сказала она, коснувшись моих волос. – Иначе было нельзя.
– Пожалуйста, – взмолилась женщина-водитель, обращаясь к Максу. – Нужно ехать. Улицы всe еще патрулируют. Я хочу помочь вам, и я это сделаю, но у меня есть семья. Это у них будут проблемы, если меня поймают.
– Я не уеду, – ответила Приянка.
– Ты, похоже, решила, что я пошутила, – прищурилась Вайда, засучивая рукава.
– Мы не сможем помочь им прямо сейчас, – сказала я, надеясь на то, что их забрали живыми. – Роман хотел, чтобы мы ушли. Приянка, он приказал мне уходить.
– Они вместе? – спросила она. – Они вдвоем… вместе?
У меня хватило сил лишь на кивок.
Приянка повернулась к лестнице и полезла вверх, не глядя на меня. Я протянула руку, чтобы ободрить ее, но она дернулась, избегая моего прикосновения. И это добило меня.
Я поднялась следом за ней на цистерну, и Толстяк помог мне протиснуться через узкий люк. Неожиданно я обнаружила, что стою по колено в воде. Она пахла хлоркой и каким-то соединением меди, которое добавляли в воду, чтобы нейтрализовать «Амброзию».
Я ощупывала гладкую поверхность емкости, пока глаза не привыкли к темноте настолько, что я заметила детей, которые устроились вдоль стены, а потом Лиама с Руби в дальнем углу.
Ее исхудавшее тело с головы до ног завернули в толстые одеяла. Лиам обнимал Руби, прижимая ее голову к своей груди. Вода доходила им до пояса. Я опустилась на колени и кончиками пальцев коснулась дорогого лица. В темноте оно казалось еще более изможденным.
– Ну же, милая, – бормотал Лиам. – Не заставляй нас ждать. Ты же знаешь, что терпение – не мой конек.
Приянка смотрела на нас, устроившись напротив детей. И даже в полумраке цистерны я видела, как слезы струятся по ее лицу и падают в воду.
Наконец внутрь забрались Макс и Вайда, следом спрыгнул Толстяк, закрывая за собой люк. Дети вскрикнули, оказавшись в полной темноте. Я хотела сказать им, что нужно лишь потерпеть, и они приспособятся к темноте, как и ко всему остальному. Но потом я подумала, что этому их уже не нужно учить.
Двигатель взревел, и нас швырнуло вперед. Машина съехала с погрузочной площадки и вырулила на улицу.
– Как ты ее нашел? – спросила Вайда у Макса.
– Она застукала меня, когда я пытался угнать грузовик, и сказала, что поможет, – ответил Макс.
– Ты поверил кому-то в форме, кому-то на службе у правительства?
– Она же приехала к «Леде», разве нет?
– Чeрт, мальчишка, – выговорила Вайда, бессильно откинув голову назад и ударившись затылком в стенку.
– Она нас не выдаст, – сказал Макс. – Мы прибудем к назначенному месту. Она обещала.
– Если я окажусь права, то выбью эти слова на твоем надгробии, – язвительно усмехнулась Вайда. – «Она обещала».
Толстяк успокаивающе положил руку ей на плечо, пробираясь в заднюю часть цистерны, чтобы проверить, как там Руби.
– Никаких изменений? – прошептал он.
Лиам покачал головой.
– Дети тоже ничего не знают. Они только говорят, что Руби… – Он с трудом сглотнул. – …в таком состоянии уже не первый день.
– Ей провели процедуру? – спросила я.
– Не знаю, – ответил Лиам. – Дети рассказали, что сотрудники «Леды» просто проводили обследования и брали анализы, но кто знает, что с ней могли сделать.
В моем сознании вспыхнуло воспоминание о хирурге, державшем в руке дрель. Но когда я протянула руку и провела по обритой голове Руби, перед глазами снова вспыхнул белый свет. Меня пронизало то же странное чувство, только более слабое, чем раньше. На этот раз я знала, что сопротивляться не нужно.
Воспоминание формировалось в моем сознании, как капли чернил, упавшие в чистую воду. Стояла весна, и деревья уже покрылись молодой зеленью. Между ними шла дорожка. Рядом с заколоченным зданием, расписанным граффити, игровая площадка.
Я узнала это место.
Сломанные качели словно материализовались из пыли на ровном месте. Школьная табличка была разбита, но край логотипа еще был виден. «Начальная школа Блэкстоуна».
Зачем она мне это показывает?
Я прошла – Руби прошла – мимо качелей к проржавевшим турникам и лесенкам, упала на колени и забралась под длинную пластиковую горку, от времени покосившуюся.
Ее руки раскапывали мокрый песок, отбрасывая его в сторону. Через несколько минут она – я – сунула руку в карман куртки. В руках оказалась черная подарочная коробочка для украшений. Внутри маленькая флешка. А еще обрывок бумаги, и на нем два слова: «ЗАВЕРШИ НАЧАТОЕ».
Крышка снова закрылась, и я уложила коробочку в ямку. Когда я прикрывала ее песком, правая рука странно болела. Но когда Руби в прошлый раз транслировала мне воспоминание, я ничего не чувствовала. Эта боль была настоящей.
Это была Приянка. Я уцепилась за это ощущение – как ее рука стиснула мою – и ухватилась за нее, как за страховочный трос, чтобы выбраться из растворяющегося воспоминания Руби. Я еще раз посмотрела на подругу, но ее лицо оставалось таким же безучастным.
– Что-то происходит, – прошептала Приянка. – Рядом куча техники.
Теперь я тоже это почувствовала.
Макс должен был благодарить судьбу за темноту. У него не было шанса увидеть выражение лица Вайды.
– Вот оно, – тихо проговорила она. – Постарайтесь не шуметь.
– Почему мы остановились? – прошептал Толстяк.
Причин для этого было достаточно: заблокированная дорога, полицейские или военные патрули, баррикады на выезде из города.
– …говорю же вам: я только развожу грузы, и мне нужно скорее отсюда убраться, пока ситуация не ухудшилась.
Баррикада. Я сцепила зубы и крепко сжала руку Приянки.
– Нам приказано досматривать весь транспорт, даже военный, – сказал мужской голос.
