– Ну хорошо, я просто не хочу, чтобы вы… Поскольку девочка не говорит, с ней могут возникнуть проблемы. Поэтому прошу вас, если что не так, тут же звоните нам. В этом нет ничего страшного.
– Хорошо, позвоню, не волнуйтесь.
– Доброй ночи, маленькая моя. Будь паинькой.
Мама послала ей воздушный поцелуй, который испарился еще до того, как долетел до дивана.
– Почему бы тебе не переодеться в пижаму перед тем, как смотреть телевизор? Ты точно не знаешь, где мои сережки?
Ханна сделала телевизор громче, но все равно услышала, как мама ушла, закрыв за собой дверь. Абха села рядом, и девочка подавила желание вцепиться в ее длинные волосы, повиснуть и немного на них покачаться. Няня улыбнулась, однако Ханна в ответ лишь уставилась на нее хмурым взглядом. И смотрела так до тех пор, пока возникшая в животике боль не навела ее на самую что ни на есть удивительную мысль.
Она вскочила на ноги, перепрыгнула через спинку дивана и помчалась наверх.
– Наденешь пижаму? – бросила ей вслед Абха.
Ханна с ухмылкой кивнула, с восторгом жаждая осуществить намеченный план.
Добежав до комнаты, она уже успела наполовину снять платье, потом бросила его на пол.
А минуту спустя уже встала на пороге ванной со спущенными трусиками и завопила во все горло, для ровного счета добавив еще пару пронзительных воплей на случай, если Абха ничего не услышала за работающим телевизором.
Перепуганная няня лихорадочно взлетела по лестнице. Когда Абха увидела суть проблемы – лужицу мочи и кучку какашек, оставленных ею на полу, Ханна заревела еще пуще, хотя на самом деле ей хотелось смеяться.
– О нет… Ты ведь это случайно?
Ханна кивнула, все так же продолжая орать.
– Не переживай, мы сейчас все уберем.
При этом Абха сморщила нос, и Ханна поняла, что весь этот бардак ей отвратителен. Так ей и надо, пусть не думает, что ее могли не приучить к горшку.
Она позволила няне помыть ее и переодеть, перед тем как уложить в постель, хотя могла бы справиться и сама. Потом прислонилась к перилам холла, скрестила ноги и стала жадно наблюдать, как Абха будет убирать за ней. Она знала, как это делала мама, даже однажды видела, когда в возрасте двух лет на вполне законных основаниях не успела сделать свои дела на горшке. Под каждой раковиной в доме хранился запас чистящих средств и перчаток, но вот Абха об этом ничего не знала.
Няня встала, уперев руки в бока и прикидывая варианты.
– Губки и аэрозоли у мамы на кухне есть?
Ханна кивнула, поджав губы, чтобы не ухмыляться. В конце концов, вечер обещал выдаться не таким уж скучным. Она вприпрыжку носилась за няней, жадно ловя каждое ее движение.
Абха сняла все свои серебристые колечки и положила их на кухонную стойку. Ханна проявила к ним такой интерес, что тут же перестала замечать ее саму. А когда няня задала какой-то вопрос, безропотно позволила ей подняться одной наверх, вооружившись перчатками, бумажными салфетками и чистящими средствами.
Каждое из четырех колечек было по-своему привлекательно. Но она остановилась на самом маленьком – плетеном, с красным камушком посередине. Ханна понимала, что Абха обязательно спросит, куда подевалось кольцо, и поэтому, чтобы избежать очередного сеанса игры в саму невинность, решила лечь спать. Но перед этим спрятала пульт от телевизора, обрекая Абху весь вечер смотреть глупые мультики.
Когда девочка поднялась наверх, все уже было убрано. Абха стояла на четвереньках, надраивая пол. Девочка зевнула и направилась в свою комнату.
– Ложишься спать?
Ага.
– Я сейчас все закончу и тебя уложу.
Перед тем как скользнуть под одеяло, она доверила Манго еще одно сокровище. Потом услышала, как Абха за стенкой отмывала руки под струей воды. А когда пару минут спустя няня вошла и прикоснулась к ее лбу тыльной стороной ладони, та была еще влажной.
– С тобой все в порядке? – спросила она, и Ханна согласно кивнула. – Хорошо. Хочешь, я почитаю тебе книжку?
Девочка покачала головой. Она любила слушать, только когда ей читал папа. Вместо этого показала на щечки, сначала на одну, потом на другую, чтобы Абха ее поцеловала и пожелала спокойной ночи.
Чмок-чмок.
– Спи сладко.
Чмок-чмок.
Когда Абха собиралась выпрямиться и сесть, Ханна схватила толстую прядь ее волос. Они показались ей достаточно крепкими для того, чтобы на них покачаться. Девочка слегка дернула их, проверяя на прочность.
– Эй.
Абха попыталась высвободить волосы, но Ханна их не отпустила, вцепившись двумя руками.
– Что ты делаешь?
Девочка лишь глазела на нее в упор с довольной улыбкой на лице.
– Дай мне встать.
Но Ханна не ослабляла хватку.
– Ханна…
Абха попыталась разжать ей пальцы, но от этого девочка, наоборот, вцепилась в волосы еще крепче. А потом опять дернула и подтянула ближе к себе ее лицо. Абха, похоже, немного запаниковала.
– Прекрати, это не смешно.
Дерг.
– Ай! Ханна!
Девочка по-прежнему тянула ее на себя. Медленно. Ближе и ближе. Зная, что, если няня попытается вырваться, ей будет еще больнее.
Оказавшись нос к носу, они устроили игру в гляделки.
– Я скажу маме.
Ханна пожала плечами. Но у Абхи плохо пахло изо рта, и девочка не хотела, чтобы няня долго дышала ей в лицо. Время действовать.
– Р-р-р! – заревела Ханна.
В ее собственных ушах рык прозвучал совсем как настоящий.
Абха от испуга отпрыгнула назад и завопила. Потом схватилась одной рукой за голову, другой – за волосы, и на глазах у нее выступили слезы.
Ханна засмеялась и разжала пальцы.
Абха непонимающе посмотрела на нее, а потом выбежала из комнаты, выключив свет и закрыв за собой дверь.
Девочка понимала, что няня больше не вернется, даже за пропавшим кольцом. Скорее всего, Абха расскажет обо всем папе и маме, но оно и к лучшему. Мама обязательно спросит ее, не украла ли она у няни кольцо и не специально ли накакала на пол. Но папа ответит, что его бедной lilla gumman
[3] просто неуютно среди чужаков.
Когда Ханна несколько часов спустя проснулась, в доме было тихо и темно. Решив завершить свой акт мести, она вытащила колечко из спины Манго, но потом немного подумала и засунула обратно: оно ей понравилось, и в один прекрасный день, она, быть может, захочет его поносить – когда вырастет.
Бульк! Бульк! Две бриллиантовые сережки шлепнулись в унитаз. Ханна запомнила, как закрутились-завертелись побрякушки перед тем, как их навсегда унесла с собой сливная волна.
