Круг общения Ламонт не замыкался только на церковном хоре. Священник и Инес давно стали их добрыми друзьями, но все же Анабель не теряла времени даром. Ей удалось выяснить, что среди прихожан священника Лорана, постоянно у него исповедующихся, были высокопоставленные чиновники. По ее просьбе отец Эдвард познакомил ее с некоторыми из них, а Дэйву даже удалось заручиться обещанием одного чиновника устроить его на работу в мэрию.
Центр не ставил других конкретных заданий. Руководство осознанно давало время на так называемое закрепление и обзаведение связями, но Ламонт и Харди изначально настраивались на результат и старались даже на этом этапе принести максимальную пользу, хотя прекрасно понимали, что в любой момент может последовать распоряжение сменить место жительства, чтобы начать работу в другом городе или стране.
Каждый день Дэйв покупал ворох центральных и местных газет. Его интересовали все материалы, касающиеся политической и экономической жизни Канады, особенное внимание он уделял аналитическим статьям, а в ванкуверской прессе он в первую очередь просматривал рубрики трудоустройства.
Как всегда в субботу, Харди встречал Анабель возле церкви Святого Августина после вечерней службы. Он сидел неподалеку на скамейке и держал в руках развернутую газету. Погода для августовского вчера была прохладной. Поросшие хвойным лесом склоны горных хребтов под лучами заходящего солнца приобрели красноватый налет, а вершины и вовсе стали багряными.
Анабель незаметно подкралась к мужу сзади и, наклонившись, тихим шепотом спросила:
– И что там пишут?
– Ничего хорошего. И даже наоборот, сообщили нам неприятное известие, – ответил Дэйв и показал большую фотографию на второй странице газеты, где крупными буквами был написан заголовок небольшой статьи «Выслан российский дипломат». Ламонт наклонилась ближе и прочитала: «Вчера за деятельность, несовместимую с дипломатической, российский дипломат, работавший в ванкуверском консульстве России, был объявлен персоной нон грата и…» Дальше Анабель читать не стала и вопросительно посмотрела на Харди, а тот вместо ответа поднялся со скамейки и произнес: «Пойдем-ка прогуляемся».
Когда молодые люди отошли от церкви на приличное расстояние, девушка наконец спросила Дэйва:
– Это что-то значит для нас?
– Скорее всего, да, – ответил Харди и неожиданно потянул Анабель через пешеходный переход на противоположную сторону улицы и уже там объяснил: – Этого человека я видел, когда делал метку о последнем изъятии денег, поэтому вполне возможно, что за ним уже тогда следили, а значит, могли вычислить и меня.
– Но ведь ничего подозрительного мы не замечали? И времени прошло уже много с тех пор.
– Не замечали, – согласился Дэйв и продолжил: – Но дело вот в чем… во-первых, если мы не замечали, это не значит, что ничего не было, а во-вторых… что касается много времени прошло… возможно, активная стадия их операции только сейчас началась.
– Но им в любом случае нечего будет нам предъявить… Хотя деньги мы уже не раз изымали из тайников.
– Именно! Так что не сегодня завтра можно ждать гостей из CSIS
[7], – сделал неутешительный вывод Харди, подумал и добавил: – Впрочем, я думаю пара-тройка дней у нас точно есть.
– Тогда «изымаем» запасные паспорта и?..
– В любом случае место жительства надо менять. Завтра сообщаешь отцу Эдварду, что я нашел хорошую работу в Монреале, и попрощаешься со всеми. Надо срочно запросить Центр. Без их согласия мы не можем далеко уехать. Дождемся сегодняшнего сеанса, а там посмотрим…
Дэйв опять развернул газету и еще раз посмотрел фотографии сотрудника российского посольства, покачал головой и уверенно произнес: «Все-таки это точно он».
Молодые люди никак не могли привыкнуть к словам «российский» и Россия. Они не были для них чужими, скорее непривычными, потому что та страна, в которой они родились и выросли, называлась Советским Союзом и все в ней было советским.
Ламонт и Харди узнали о смене власти и развале СССР из средств массовой информации и следили за событиями по телевизору. Следили и не могли осознать, что происходит и почему так случилось, что будет дальше с ними.
Из воспоминаний полковника СВР В. Свибловой:
В радиограмме нам сообщили, что с исчезновением СССР в работе нашего подразделения ничего не меняется, задачи остаются прежними. Думаю, это было разъяснено всем действующим нелегалам. После таких заверений даже краткосрочная растерянность улетучилась. Несмотря на перемены в стране, у нас была внутренняя нацеленность на работу во благо Родины и ее народа, независимо от того, какое было правительство, руководство или название нашей страны. Эта идея вдохновляла нас не раз и позже, когда Россия переживала сложные моменты. Думаю, что труднее было другим – особенно агентам и нелегалам из ГДР. Как, например, нелегал КГБ немец Дитрих-Барски, который потерял ориентиры. В результате потерял и родину тоже. Нам повезло – мы были русскими и боролись за свою родную землю.
Вечером в установленное время Анабель и Дэйв приготовились к сеансу связи. Радиоприемник был настроен на соответствующую частоту, рядом стояла тарелка с теплой водой и лежал спичечный коробок. Ламонт сидела за столом, и, как только зазвучала азбука Морзе, девушка начала быстро записывать. Харди сидел рядом и внимательно прислушивался к каждому звуку за входными дверями. Психологически этот сеанс был самым напряженным из всех предыдущих, и на то были веские основания, но все закончилось благополучно.
Молодые люди несколько раз перечитали сообщение из Центра:
«В связи с имеющейся угрозой вашей расшифровки и безопасности вам необходимо в течение недели изъять запасные документы из тайника “Дупло”, непосредственно перед отъездом уничтожить основные канадские документы и проследовать по разработанному маршруту срочного выезда. Тщательно продумайте мотивы вашего отъезда для соседей, владельца квартиры и вашего ближайшего окружения, чтобы не вызвать у них подозрений. Примите все необходимые меры безопасности при изъятии тайника и следовании по маршруту. О дате предполагаемого прилета в Москву сообщите по каналу “Ответ”».
Дэйв оказался прав. Казалось, он даже не удивился, что распоряжение о спешной эвакуации поступит так быстро. Ламонт и Харди немедленно ликвидировали все следы радиосеанса и теперь сидели и смотрели друг на друга. Они думали об одном и том же, но сожалели о разном. Анабель – о том, что по крупицам собранная в течение долгого времени легенда в одночасье стала не нужна, а Дэйв – о том, что рушились тщательно выстраиваемые связи, среди которых были высокопоставленные чиновники и даже помощник члена парламента. Но ни Ламонт, ни Харди не думали о том, что теперь в любую минуту мог последовать арест. Им было обидно, что проделанная ими работа могла так неожиданно прерваться.
Дэйв написал на клочке бумаги «Завтра обсудим» и тут же ее уничтожил. Анабель кивнула головой, но до завтра надо было еще дожить…
