– На столе в сумочке, – ответила она.
Пока мужчина доставал документы из сумочки, женщина громко произнесла:
– Я агент ФБР Кэтрин Аддингтон. Мой напарник агент Джон Манзер.
Манзер вытащил водительские права Кэтрин, внимательно изучил их и сунул обратно. Сумочку он положил в картонную коробку, которую принес с собой один из сотрудников ФБР.
– Вы арестованы, – объявил Манзер, а Кэтрин Аддингтон добавила: – Вам придется проехать с нами.
– Вы позволите мне обуться? – спросила Кэтрин Готье у своей тезки из ФБР.
– Разумеется, – ответила Аддингтон и продолжила: – Где туфли? Наверху?
Кэтрин кивнула головой. Один из сотрудников расстегнул ей наручники, и в сопровождении Аддингтон она поднялась на второй этаж, где уже вовсю шел обыск. Через несколько минут они также вдвоем спустились вниз.
Офицеры ФБР взяли Кэтрин под руки, вновь скованные наручниками, и вывели на крыльцо. Улица была оцеплена. Над домом по-прежнему, громко тарахтя, висел вертолет. Возле дома стояли несколько больших джипов черного цвета. За лентой оцепления среди многочисленных зевак Кэтрин успела заметить Аманду Верн, которая стояла прямо на газоне, приобняв испуганных Питера и Пола, а рядом стоял ее муж Грэг с их дочерью.
Два сотрудника спецслужбы подвели Готье к ближайшему автомобилю и стали усаживать в джип. В последний момент она услышала голос Аманды, которая успела крикнуть: «Кэт, не беспокойся! Что бы ни случилось, дети будут у нас!» У Кэтрин на глаза навернулись слезы, но она быстро взяла себя в руки. Сев на переднее сиденье, Аддингтон дружелюбно спросила Готье:
– Кэтрин, вы хотите, чтобы детей взяло под опеку государство или чтобы они пока остались у Аманды и Грэга Верн?
– У Верн, – коротко ответила Кэтрин. Она даже не удивилась тому, что агент ФБР знала семью соседей по именам.
Жоржа усадили в другой джип, и в сопровождении еще нескольких автомобилей, включив мигалки, обе машины тронулись с места и, набирая скорость, помчались в сторону Вашингтона.
Через тридцать минут кавалькада автомобилей въехала во внутренний двор здания ФБР и остановилась возле одного из входов.
В выходной день в коридорах было пусто. Супругов Готье ввели в один из кабинетов и посадили за длинный стол поодаль друг от друга. Напротив них расположились агенты: Аддингтон села перед Кэтрин, а Манзер – перед Жоржем.
Кэтрин за время пути оправилась от первого шока и успела настроиться на любое развитие событий. Судя по виду Жоржа, супруг тоже был готов ко всему.
– Вы обвиняетесь в работе на правительство другой страны, в сборе секретной информации, проживании по поддельным документам, незаконном пересечении границы и использовании денег, полученных незаконным путем, – сказал Джон Манзер.
Супруги Готье молчали. Тогда тезка Готье, Кэтрин, произнесла:
– Вам понятно обвинение?
– Понятно, – ответил Жорж.
– Вы подтверждаете это?
– Нет, – твердо сказала Кэтрин.
– Мы не согласны с обвинением, – добавил супруг.
– Послушайте, у нас целая коробка улик, и нам все известно о вашей незаконной деятельности, – попытался настаивать Манзер, но ответом было только молчание супругов.
– Довожу до вас, что в штате Вирджиния, по законам которого вас будут судить, высшей мерой наказания является смертная казнь… – сказала Аддингтон. Супруги продолжали молчать.
– Назовите ваши настоящие имена, и это будет расценено как сделка со следствием. Тогда вступят в силу смягчающие обстоятельства, в противном случае никто не может вам гарантировать благоприятного приговора.
Несмотря на то что агенты ФБР продолжали оказывать психологическое давление, вели они себя при этом корректно, вежливо и с уважением к достоинству супругов Готье, относясь к ним как к равному сопернику, который волей обстоятельств неожиданно стал проигравшей стороной.
– У вас фальшивые паспорта. Это легко доказать, – попытался привести новые аргументы Манзер.
– Напишите признательные показания, и мы можем вам гарантировать минимальный срок наказания, – сказала Аддингтон и добавила, глядя прямо в глаза Кэтрин: – Подумайте о ваших детях… такие славные мальчики и…
– Нам нечего больше добавить к уже сказанному, – прервала собеседницу Кэтрин.
– Ну что ж… Жаль, что беседа не получилась, – вздохнул Манзер, поднялся с места, подошел к дверям и пригласил охранников. Пока они помогали супругам подняться, Аддингтон произнесла:
– Ночь вам придется провести в полицейском участке, а потом продолжим разговор в суде.
Вошедшие сотрудники ФБР вывели супругов Готье в коридор, крепко держа под руки, по-прежнему скованные наручниками за спиной, что являлось требованием при конвоировании.
Во внутреннем дворе супругов опять посадили в разные джипы и через несколько минут машины уже мчались по направлению к ближайшему полицейскому участку.
Глава 41
Возмездие преследует всякого, но догоняет немногих.
Мария Эбнер-Эшенбах, австрийская писательница
Москва, Россия, 201… год
С первыми аккордами Второго концерта Рахманинова шум в зале стих, и медленные и мощные звуки вступления торжественно раздались под старинными сводами Концертного зала консерватории. В этом звучании были, как сказал один из современников композитора, «волны воздуха, глубина неба и набатный гул». Рахманинов как будто предвидел приближающееся расставание с Россией, выразив в своей мелодии и торжество возрождения, и песенную ширь, и ностальгию по Родине.
Потугин сидел в одном из последних рядов партера и посматривал на соседа справа. Сергей Иванович был далек от классической музыки, но с некоторых пор он иногда посещал такие концерты. Здесь время от времени Потугин получал от своих американских кураторов деньги, инструкции и многое другое, что теперь требовалось в его работе на ЦРУ.
После той памятной встречи с Верой, которая выдавала себя за американку Готье, Сергею Ивановичу пришлось испытать разочарование. Передав информацию о ней американскому куратору, он рассчитывал на немедленный переезд в США, но этого не случилось. А ведь он даже выставил свою машину на продажу под предлогом приобретения новой. Цэрэушники тянули время, их главной задачей было вычислить семью разведчиков-нелегалов в зоне Вашингтона, а затем, как потом догадался Потугин, вести за ними слежку. Все это время Сергей Иванович ждал своей переброски, а куратор требовал от него все новую и новую информацию. Приходилось, рискуя, продолжать работать, хотя выдержка «Рейсера» уже была на исходе.
Некоторое время назад Сергей Иванович неожиданно для себя оказался в числе кандидатов на вышестоящую должность. Вначале он намеревался отвергнуть это предложение, но подобное поведение могло вызвать как минимум недоумение у руководства. С другой стороны, повышение несло с собой серьезную опасность испытания на полиграфе. Сергей Иванович немедленно сообщил о своих метаниях американским кураторам, но, кроме совета действовать по обстоятельствам и всячески избегать детектора лжи, помочь они ничем не могли.
