Из-за стола вылез и встал под лампу парень лет тридцати с бегающим взглядом.
– Документ есть?
– Вот.
«Твинчик» протянул паспорт на имя крестьянина Михаила Подерегина, жителя села Ватерлоо Одесского уезда. Паспорт был настоящий, приметы совпадали.
Азвестопуло повертел документ в руках, сунул в карман.
– Черт
[44], что ли?
– Ага.
– Где проживаешь? Почему не прописан?
– Не успел, ваше благородие, вчера токмо приехал.
– А что за место такое – Ватерлоо? В какой оно волости?
Парень бросил растерянный взгляд на собутыльников. Этого было достаточно: титулярный советник сразу его арестовал и отвез в управление. Сыскные агенты остались потрошить других воров: обыскивали, писали протоколы, сгоняли понятых – делали рутинную работу. А Сергей, чувствуя, что поймал крупную рыбу, тут же послал за шефом.
Лыков в кабинете начальника отделения ждал результатов облавы. Как только он увидел человека, назвавшегося Подерегиным, то сказал:
– А ведь это, кажись, Лукьян Самсонов.
– И я так же подумал, – согласился Азвестопуло. – Отвезем его в Тирасполь на опознание?
В Тирасполе ожидали смертной казни двое убийц семьи Коганов: Иван Лукашов и Максим Калошин.
– Может, так сознаешься, без очной ставки? – спросил арестованного коллежский советник.
Однако тот продолжал называть себя крестьянином Подерегиным. Мирно выпивал в трактире, закон не нарушал – за что его взяли?
– Конечно, неохота тебе на виселицу, – кивнул Лыков. – Думаешь подольше пожить? Не выйдет. Твоим подельникам уже присудили петлю. Можешь начинать бояться.
Он сходил на полицейский телеграф и связался со смотрителем Тираспольского тюремного замка. Тот огорошил питерца: казнь должна была состояться этой ночью!
Алексей Николаевич объяснил: кажется, поймали еще одного убийцу Коганов. Пусть те двое проживут лишний день – они нужны для опознания.
Самсонова (если это, конечно, был он) под усиленным конвоем сразу отправили в Тирасполь. Сергей поехал с ними, чтобы провести очную ставку. А Лыков, оставшись без помощника, решил пока заняться германскими шпионами.
Он вновь пришел на Пироговскую, 6. Но на этот раз обратился к окружному генерал-квартирмейстеру Калнину, передав через секретаря письмо нового военного министра Сухомлинова. В нем предписывалось оказывать коллежскому советнику Лыкову всемерное содействие, поскольку он выполняет секретное поручение министра. Как и ожидалось, квартирмейстер принял питерца немедля.
– Давайте знакомиться: генерал-майор Калнин Эммануил Христианович.
– Лыков Алексей Николаевич, чиновник особых поручений Департамента полиции.
– Очень приятно. А что у вас, простите, за поручение? Мне по служебной линии ничего не поступало.
– Это из соображений секретности, – пояснил Лыков. – В Петербурге обнаружили утечку важных сведений…
– Каких и кому? – в лоб спросил генерал-квартирмейстер.
– Германцам. В их руки, видимо, попала карта минных заграждений Одесской гавани, которые будут выставлены в случае объявления войны.
Калнин поморщился:
– Самих заграждений еще нет и в помине, а германцы о них уже знают?
– Именно так.
– Переделаем! На море ямы копать не надо. Изменил координаты, и пусть враги плывут на мины.
– А если они снова карты украдут? Нет, Эммануил Христианович. Следует найти и обезвредить шпионов и их пособников. Как раз тот случай, когда нужно идти по горячим следам.
– Хорошо, – миролюбиво кивнул Калнин. – Что требуется от штаба округа и от меня лично?
– Для начала согласуйте список людей, имевших доступ к секретным сведениям. В Петербурге таких насчитали одиннадцать человек. Я буду их проверять.
– Одиннадцать? Маловато. Дайте-ка мне ваш список.
Коллежский советник выложил перед генерал-майором лист бумаги. Тот стал внимательно читать и тут же давать комментарии.
– Хм… Начали с Васильева?
[45] Правильно. Я тоже есть… А инженерное управление? Вижу, вижу…
Калнин откинулся на спинку стула и молчал минуту, глядя куда-то в потолок. Потом спохватился:
– Я бы дополнил ваш список еще дюжиной фамилий.
– То есть допущенных к тайне вдвое больше? – нахмурился сыщик.
– И боюсь, это будут еще не все, – огорошил его генерал-квартирмейстер. – Штаб округа! Бумаг мильон, все срочные и секретные. А писарей всегда не хватает, и они вечно перегружены. Приходится привлекать дополнительных. Иной раз и вовсе посторонних штабу. Эдак по всей армии, не удивляйтесь. Притом минные заграждения – особенная тема, сложная.
– Чего же в ней особенного?
– Ну как же. Ставят мины моряки, но под нашим руководством. Вот и здесь… Я помню эту карту, сам участвовал в ее разработке. Плотность, рисунок проходов, средства наблюдения. Интересная задача, скажу я вам. От войск округа всю техническую часть разрабатывал Одесский морской батальон. Промер глубин, скорость течения, сезонные ветры – специфические морские вопросы. Поэтому пришлось привлечь наших сухопутных моряков.
– Одесский морской батальон? – переспросил Лыков. – Впервые слышу о таком. Что за зверь?
Генерал приосанился:
– Такого больше нигде нет, только у нас, одесситов. Да вы, наверное, видели их на улицах! Нижние чины одеты в морские форменки, но вместо синих отложных воротников, как у всех других, у них красные. Батальон стоит на Канатной, в Сабанских казармах. Создан он был в тысяча девятьсот четвертом году, с очень узкими задачами. Сейчас, зачитаю дословно…
Калнин порылся в столе и вытащил тонкую папку.
– Вот… «Батальон предназначен для службы при перевозке войск морем и для подготовки в мирное время в войсковых частях личного состава, технически ознакомленного с условиями и порядком производства этих перевозок».
– Мудрено как-то, – задумался Лыков. – А ежели по-русски?
– По-русски это значит, что батальон предназначен для проведения всего одной военной операции – захвата Дарданелл. Когда войска Одесского округа будут там высаживаться, силы батальона технически обеспечат саму высадку. И прием военных грузов на необорудованном берегу. Теперь поняли?
– В общих чертах да, – ответил коллежский советник. – Вы имеете в виду Тринадцатую пехотную дивизию?
Генерал-квартирмейстер подпер голову кулаком и взглянул на гостя по-новому:
