– А в чем скандал? Поймали контрабанду – рядовое происшествие.
– Если бы просто так, а то ведь кому принадлежал товар. – Агент перешел на шепот, чтобы не услышал фурман: – Самому Абраму Мойшевичу Немому! Который дверь к Толмачеву ногой отворяет.
– Толмачев в отпуску, – напомнил питерец. – А Немой всего-навсего купец второй гильдии, таких пол-Одессы.
Палубинский лишь покачал головой:
– Если бы он захотел, давно стал бы первогильдейным. Абрам Мойшевич – главный человек у иерусалимских дворян, которые щиплют таможню. Других туда не пускают. Вот увидите, он этого так не оставит. Азвестопуле лучше уехать на время. На годик.
– Чего-чего? Да я твоему Абраму прогонные выпишу в Нерчинский край. Вместе с Толмачевым и теми, кто прикрывает таможенный грабеж.
Но тут они приехали в управление. Когда Лыков вошел в кабинет полицмейстера, то увидел там все руководство.
Исполняющий обязанности градоначальника действительный статский советник Набоков был смущен больше всех. Хоть и старался сохранять невозмутимость. Ротмистр Кублицкий-Пиотух криво улыбался и пил зельтерскую. Губернский секретарь Черкасов выглядел как сдувшийся шарик.
– Что случилось, господа? – бодро спросил питерец.
– Ваш помощник отличился, Алексей Николаевич, – пояснил Набоков. – Взял три вагона хлопка. По квитанции тот шел как пересортица из окрайки, то есть порченого волокна, да еще с орешками. А на поверку оказался высший сорт.
– Ну так что в том плохого? Разбудили меня зачем?
Врио градоначальника бросил взгляд на полицмейстера. Тот подхватил:
– Дело хорошее, спору нет. Сейчас доначислят пошлину, вашему Азвестопуло наградные дадут. Но у нас есть просьба.
– Слушаю вас, Александр Павлович.
– Нельзя ли как-то замять происшествие? Протокол уничтожить, и чтобы все помалкивали.
– С какой стати? Вам что, взятку пообещал господин Немой? Раз вы при всех такое мне предлагаете.
Ротмистр поморщился:
– На это есть причины. Упомянутый вами купец второй гильдии Немой является многолетним благотворителем. И не абы кому помогает, а немощным бывшим полицейским со вдовами. Сейчас его накажут. А получится, что накажут стариков. Справедливо ли будет?
Лыков уже принял решение. Ясно, что здешняя администрация не просто так хлопочет за жулика. Есть у них интерес, и от него не отмахнуться. С полицмейстером и сыскными им еще служить вместе, ловить Балуцу. Если сейчас отказать, можно собирать чемодан…
– Ваш помощник не потеряет в деньгах, – вновь заговорил Набоков. – Титулярному советнику Азвестопуло причитается… – он глянул в бумажку, – двенадцать тысяч семьсот три рубля наградных. Что, кстати, больше моего годового жалованья. Он их получит, правда, из других источников. Ему, надо полагать, все равно?
– Деньги не пахнут? – съязвил коллежский советник. – Вы это имели в виду, Михаил Александрович?
– Примерно. И вообще, Алексей Николаевич…
Врио градоначальника стал предельно серьезен:
– Думайте обо мне что хотите, но нам тут война греков с евреями не нужна. Только-только начали отходить от недавних событий… Вы с Азвестопуло уедете, а нам расхлебывать. Сделайте, пожалуйста, как мы просим. И все будут довольны.
– Хорошо, я дам Сергею Маноловичу указание. Пусть ваш благотворитель заплатит, раз уж попался…
– Он заплатит.
– И пусть наградные Сергею Маноловичу выдадут так, чтобы потом никто не придрался. Ведь этим занимается секретная часть Министерства финансов, у них своя бухгалтерия.
– Мы все проведем по закону.
– Договорились.
– Спасибо, Алексей Николаевич! – обрадовались градоначальник с полицмейстером. – Приятно служить с понимающим человеком. Доброй ночи! Сейчас вас отвезут обратно в гостиницу.
Лыков вышел и отметил про себя, что Черкасов за весь разговор не произнес ни слова. Помощник полицмейстера, начальник сыскного отделения – и не смеет раскрыть рта. Там, где большие деньги, сыщики сидят в передней…
Сергей появился только к вечеру. Вид у него был чрезвычайно довольный.
– Двенадцать штук… – промурлыкал он, словно сытый кот. – Если я вложу их в ценные бумаги, то сколько буду получать в год?
– Максимум пять процентов. А скорее даже четыре.
– Так мало? Это будет… четыреста восемьдесят рублей? Сорок за месяц?
– Да.
– А если вложить в ростовщические операции? Открою ссудную кассу, Машку посажу за прилавок?
– В два раза больше, если не нарушать закон и не драть лихвенные.
Азвестопуло прикинул в уме и заявил:
– Восемьдесят рублей в месяц тоже погоды не делают.
– Лихвенные проценты бывают разные. Достигают и десяти в месяц. Сто двадцать годовых! Тыща в месяц, совсем другое дело. Только их трудно взыскивать. В полицию и в суд не обратишься, придется нанимать бандитов.
– И наймем, – бодро заявил титулярный советник. – Стану я, как вы, богатым человеком. Начнется настоящая жизнь: путешествия, роскошь, дорогие рестораны…
– Ау! – осадил Сергея шеф. – Слушать уже готов?
– Эх, вот не дадите вы помечтать. Ну готов…
– Кстати, твой приятель Фанариоти останется тобой недоволен. Дело замнут, Немого на Арсенальную не посадят. Провалил ты задание.
– Нет, Спиридон доволен. Конкурента хорошо прижали, денег он заплатит немерено. Ведь мне достанется малая толика. Остальное возьмут государственные мужи: градоначальник, полицмейстер. Абрам Мойшевич поймет урок и прекратит все операции с кофе. Что и требовалось Спиридону.
– Ну тогда еще куда ни шло. Теперь слушай новости. Пока ты набивал мошну, я познакомился с подземным чичероном.
– Эфраимом Нехелесом?
– С ним. Веселый человек оказался, жизнерадостный – настоящий раздуханчик. Осторожен: пришел через черный ход. Захотел за голову Балуцы тысячу, взял задаток двести пятьдесят рублей и ушел. Сроку попросил неделю.
– Пятьсот рублей с меня! – воскликнул грек. – Чур, на сдюку!
– Потом разберемся. Пока вот такие новости.
– Как вам показался Нехелес?
Лыков наморщил лоб:
– Вроде дельный. Но так ли это, поймем по факту. Если будет факт.
С Азвестопуло сошло все довольство:
– А мы? Будем неделю ждать у моря погоды?
– Можно пока шпионов половить. Есть, например, батальонный адъютант. Новая фигура, мы им пока не занимались. Еще итальянец, который помогает обыгрывать офицеров. Думаешь, это случайно?
– А Степку отложим?
Лыков прикинул и ответил:
