– Да. Поездом раздавило человека в мундире и с документами старшего адъютанта штаба Одесского военного округа. Тело изувечено настолько, что опознать его не удалось. Но мы подозреваем инсценировку.
– А для чего немцам это понадобилось?
Лыков сел напротив Нехелеса и крепко ухватил его за руку:
– Почему вы решили, что мы подозреваем именно немцев?
– Потому что резал офицера ваш Степка Херсонский. А наняли его германцы. Он попросился к ним спрятаться. Мол, полиция дышит в холку. Окрест Одессы, в колониях, столько мест – пехотный полк рассуешь, и никто не сыщет. Колбасники согласились, но велели отработать. Чтобы самим не мараться убийством русского офицера. Видать, охотников на это у них не нашлось, вот Степка и сгодился. Ему даже заплатили за казнь вашего капитана тысячу рублей. Точнее, казней было две. Нелюдь еще кого-то прописал на Ближние Мельницы… Ну, в смысле, зарезал. А потом этого парня одели в мундир и кинули под паровоз. Так что получилось по пятьсот рублей за голову – не так уж и дорого.
– И все эти подробности вам рассказал наркоман? Можно ли ему верить?
Раздуханчик пояснил:
– А я ему фунтик кокса притаранил. Мы давно с Данькой наладили: он мне информацию, я ему кокаин. С его рассказов столько уже фисташек я заработал… Он подземный гробовщик. Когда надо кого-то зарыть так, чтобы не нашли, идут к Даньке. Он ямку выдолбит, жмура в нее сложит, а сверху насыпет мелкого боя. В жизни не догадаешься, что там покойничек. Под Военным спуском прячутся сибирники, три человека…
– Сибирники?
– Ну беглые каторжники из Сибири.
– В Одессе есть беглые?
– Конечно, есть, – удивился Эфраим. – А где их нет?
– Да, в Москве, например, беглых всегда от пятидесяти до ста человек, – подтвердил Лыков. – В Петербурге меньше, да и тех Филиппов добивает. В большом городе беглым легче спрятаться. Так что про Военный спуск?
– Они под ним живут, в катакомбах. Три отчаянных человека. По ночам ходят в порт, как к себе домой. Выбирают жертву, кого искать не будут. Режут, а спрятать тело поручают Даньке. И все проходит гладко…
– Ваш приятель своими глазами видел Балуцу?
– Что видел! Гонорар получил из рук в руки. Четвертной билет и бутылку водки.
– Может, Данька знает, где Степка прячется?
Чичерон усмехнулся:
– Конечно, знает.
Сыщик аж подпрыгнул на стуле:
– Где? Хотя, впрочем… Сейчас.
Он полез в портмоне, вынул семьсот пятьдесят рублей и протянул еврею:
– Вот, как договаривались.
Тот аккуратно пересчитал купюры, убрал в карман и заговорил:
– Балуца оказался парень умный. Такое место нашел, что и в голову не придет. Короче говоря, он прячется в Успенском мужском монастыре.
Лыков не поверил своим ушам:
– Душегуб – и в монастыре? А кто его туда пустил?
– Монахи. За деньги, разумеется. Ну так что? До этого Балуца скрывался в теплой синагоге «Бес-Гамедриш», а еще раньше – в караимской кенассе. Вы его поэтому и найти не могли, полиция и не предполагала такого. Степка очень хитрый.
– В Успенском монастыре. Этого только не хватало… Сведения точные?
– Фирма Нехелеса гарантирует! Только вы поторопитесь. Колбасники рано или поздно дадут Степке другое прибежище. В германских колониях он может жить хоть до второго пришествия.
– Черт! Для полицейской операции на территории монастыря требуется разрешение архиепископа Дмитрия.
– Да наплюйте на его высокопреосвященство. Пока будете объяснять, Балуца сбежит.
– Так-так… Монастырь большой. Где именно скрывается Степка? Там есть гостиница для богомольцев?
– Не знаю. Даже если есть, в ней Степке опасно. Он ночует в казарме послушников. А днем хищничает. Вишь, убийствами промышляет, гнида.
Алексея Николаевича охватил азарт. Прямо сейчас и навестить обитель! Взять с собой одного лишь Сергея, тогда получится зайти тихо. А как уходить будут – другой вопрос. Если архиепископ полезет в бутылку, мол, сунулись без его разрешения, коллежский советник найдет, что ответить.
– Только учтите, – предупредил Раздуханчик перед уходом, – монастырь стоит на мысу, далее, на самой оконечности, – маяк. Под ним у Степки Херсонского спрятана лодка. В случае чего он сядет в нее и ускользнет.
Оставшись один, питерец понял, что спешить нельзя. Успенский монастырь – это целая слобода. Где там казарма послушников? Одна она или их несколько? Лыков ходил туда помолиться по приезде в Одессу. Благостное место. Обитель занимала каменистый мыс почти целиком. Три каменных храма, обширное кладбище, всякие часовенки и домики непонятного назначения. В стороне от моря монахи разбили виноградники. Сейчас там наверняка трудилось немало наемных рабочих. Еще дальше располагался самый крупный пригородный родник – Большой Фонтан. Вся Одесса пила здешнюю воду, покупая ее у водовозов. Как разыскать там человека, который прячется? Да еще ночью, без предварительной рекогносцировки?
С трудом Алексей Николаевич прикорнул. Встал с тяжелой головой и первым делом сунулся в комнату помощника. Но того на месте не оказалось. Лыков телефонировал в полицейское управление. Если титулярный советник Азвестопуло объявится, пусть сидит и ждет прихода начальника!
Сергей и был первым, кого коллежский советник встретил на Преображенской. Он мыкался по панели и курил дорогую папиросу. Ишь, шикует…
– Что случилось? – тревожно спросил Азвестопуло.
– Балуца нашелся!
Лыков сообщил помощнику ночные новости. И про убийство Двоеглазова, и про тайное убежище Степки, и про связь изувера с германскими шпионами. Бывший одессит был поражен. Два разных дознания вдруг диким образом сплелись в одно.
– Ну, – сказал он, отшвыривая папиросу, – кто не спрятался, я не виноват!
Сыщики уселись у Либмана и начали серьезный разговор.
– Что делать будем? – спросил Алексей Николаевич. – Нас всего двое. Черкасову я говорить не хочу.
– Правильно, сами справимся.
– И посвящать архиерея с викарием тоже нельзя.
– Нельзя. Мало ли что? Степка купил монахов, ему сообщат.
– Днем его в обители не бывает. Надо сходить поглядеть, что и как. Где там кельи, где бараки послушников, где проход к маяку.
Азвестопуло сразу начал рассуждать:
– Загримируемся и будем шататься поодиночке. Двое привлекут внимание. Далее, один пусть поселится в гостинице. Ночью будет проще попасть за ограду. Я помоложе, мне легче лазить через заборы, поэтому зашлем меня.
– Как быть с проходом на маяк?
– Ночью он будет закрыт, – уверенно предположил грек.
