– Да вы тут при чем? Германцы, сукины дети, постарались.
– Какие германцы?
– А которые покушались на нас по дороге в Сухой лиман. Которые наняли парнишку Гнатюка. Шпионы. Я им как кость в горле.
– Что-то мудреное говорите, Алексей Николаич. Не пойму.
– Проще простого. Они сообразили, что мы вот-вот возьмем Степку Херсонского. Живым. И он расскажет, с кем договаривался об укрытии, кто поручил ему зарезать капитана Двоеглазова. Конечно, бандит имел дело не с резидентом, а с кем-то из его людей. Но все равно это след, по которому можно добраться до главного шпиона. Живой Степка стал опасен. Зато его смерть удобно использовать, чтобы меня дискредитировать. Сергея в тюрьму, меня прочь из Одессы. Но я им такого удовольствия не доставлю.
– Теперь я все понял, – подхватил Азвестопуло, внимательно слушавший шефа. – Так и было. А что, вас отзывают? Курлов поверил в эту тевтонскую липу?
– Да. Оттуда, из столицы, с большой кочки, все видится иначе.
– И как быть? Когда собственное начальство нас предало…
– Потерпи одну ночь, бедолага. Завтра тебя переведут под домашний арест. Андрей Яковлевич, позаботьтесь, пожалуйста, чтобы арестант вшей за ночь не нахватал. В дворянскую камеру посадите, там почище.
– Что вы, господа! – замахал руками главный сыщик. – Сергей Манолович – наш товарищ. Какая камера! Челебидаки скоро уйдет, если уже не ушел. Он в полиции долго не засиживается. Арестанта мы определим на диван в картотеке, там его посторонние не увидят. Правда, завтра деваться уже некуда, придется запереть. Если вы, Алексей Николаевич, не сдержите обещания.
– Спасибо. А обещание я сдержу. До завтра, господа. Сережа, не кисни. Балуца на том свете, а это самое главное.
Лыков поехал в штаб округа. Генерал-квартирмейстер отбыл в лагеря, но к вечеру ожидали его возвращения. Коллежский советник расположился в приемной по-хозяйски. Его тут уже считали своим, напоили чаем и выдали полистать какой-то военный сборник.
Калнин вернулся к восьми часам вечера. Его ждала очередь из офицеров. Сыщику пришлось их всех пропустить, он потерял еще час. К этому времени подъехал штабс-капитан Продан, вызванный через официанта.
Позднее совещание началось докладом Лыкова. Он рассказал о происшествии в Александровском парке и о том, как на него отреагировала полиция. Калнин быстро схватил суть и спросил:
– Почему вы думаете, что это дело рук германцев?
– Фото, что нашли у моторного хлопца Гнатюка, сделано карманной камерой. Я человек наблюдательный, но, как снимали, не заметил. Это профессиональная работа, уголовным такое не по силам.
– Пусть так. Но убийство Балуцы? Десять ножевых ранений, труп сунули в развалины. Тоже профессионально?
– Конечно. Шпионам ведь не нужно, чтобы подумали на них.
– Хм. Логично. Что требуется от меня?
– Телеграфировать в Военное министерство. Немедленно. Пусть через совещание двух министров отменят распоряжение Курлова. Я должен остаться в Одессе и продолжить отвлекать внимание резидента на себя.
Сыщик продиктовал генералу текст телеграммы, и тот послал дежурного к телеграфистам. Разделавшись с этим, Калнин обратился к штабс-капитану:
– Игорь Алексеевич, а что у вас? Долго еще Лыкову служить громоотводом?
– Алексей Николаевич хорошо потрудился, прыгая из пролетки в дорожную пыль, – усмехнулся разведчик. – Мы установили еще полдюжины агентов. Окончательно убедились в том, что субрезидентом в Одессе является германский вице-консул Стоббе. Консул Онессейт – чисто подставная фигура. В паре со Стоббе работает Шварцкопф, панамский консул и австрийский резидент.
– Но главного шпиона вы так и не вычислили?
– Да. Знаем только, что он русский.
– Но все немцы в Одессе ему подчиняются… Со слов недалекого Гереке.
– Да, Эммануил Христианович, – кивнул Продан. – Пока вся информация, полученная от обер-ефрейтора запаса, подтверждается. Он действительно не семи пядей во лбу. Но пользуется доверием начальства. Мы тщательно допросили тех стрелков, что попались с ружьями якобы в погоне за конокрадом. И завербовали еще одного, мастера с завода братьев Трепель. Он сделал важное уточнение. По его словам, резидент не русский по национальности. Но и не германец.
– Мне Белокурый тоже сообщил, что мы его тогда неверно поняли, – вспомнил Лыков. – Точнее, он сам ошибся, имел в виду другое. Резидент принадлежит не к германской нации, а к какой-то иной. Не обязательно к русской, как мы раньше думали.
– Еврей? – предположил генерал-квартирмейстер.
– Навряд ли еврею доверят такое, – усомнился штабс-капитан. – Германские военные не считают их за надежных людей. В Одессе много французов, но не думаю, что они станут служить бошам. Итальянцев еще много и греков. Имеются поляки, турки, арнауты. Скорее кто-то из них.
– В городе семнадцать тысяч одних только поляков, – подхватил питерец. – Места их сборищ – Польский дом и собрание «Огниско» – закрыты для нас, русских туда не пускают. А еще есть Латышское собрание и Литовское собрание «Рута». Возможно, все это отделения германской резидентуры.
– Кто вам больше всего мешал, Алексей Николаевич? – спросил сыщика Калнин.
– Грек Челебидаки, – со смехом ответил тот. И тут же переменился в лице: – Но этого не может быть, он слишком глуп!
– Или слишком умен и потому ловко исполняет роль тупицы, – возразил генерал.
– По-книжному как-то, – не согласился с ним штабс-капитан. – В жизни обычно проще. Я считаю, что резидент – Амбатьелло. Все указывает на него. Даже учитель его детей – офицер разведывательного отдела! А Челебидаки просто самодовольный болван.
– Каковы наши дальнейшие действия? Что нужно от военных?
– От военных нужно подождать, – лукаво ответил Продан.
– Всего-то? Сидеть и ждать? И чего мы дождемся?
– Эммануил Христианович, скоро в городе появится связной от германской разведки. Точнее, связная.
– Женщина? – удивился генерал.
– Да.
– Хорошенькая?
– Не знаю, – признался Продан, – никогда ее не видел. Но она рассеет весь туман. Дамочка везет послание одесскому резиденту от варшавского. Германцы налаживают сквозную связь между своими агентурными организациями на случай войны. Так вот, она наш агент. Большего сказать не могу, не уполномочен. Но скоро все кончится, это как пить дать.
– Что ж, подождем, – согласился Калнин. – Что-что, а бездельничать мы умеем. Но Алексею Николаевичу пока придется маячить перед глазами шпионов, так ведь?
– Именно так, – кивнул штабс-капитан. – У них с Сергеем Маноловичем роль незавидная, но очень важная. В их тени я довершу дознание по «минному» делу.
Сыщик и контрразведчик ушли из штаба округа, когда уже стемнело. На улицах было людно, горели фонари, из ресторанов и кофеен доносились веселые голоса и звуки скрипок. Продан был в штатском и предложил:
