26
Лана приоткрыла глаза, обвела взглядом комнату, прислушалась к дыханию соседки и окончательно успокоилась. В этот час Романа обычно крепко спала. Лана встала, стараясь производить как можно меньше шума, оделась и тихонько покинула комнату. Осторожно прикрыв дверь, она быстро спустилась, вышла в холл и направилась к единственному открытому в это время выходу из замка. По дороге ей встретился один из поставщиков, который выгружал ящики со свежими продуктами под бдительным контролем охранника Фредерика.
— Привет, Лана, — поздоровался с ней он.
Она подмигнула и вышла на крыльцо. День только-только занимался, и деревья вырисовывались на фоне неопределенно-серого неба сплошной, слегка тревожащей тенью. Лана вдохнула полной грудью запах земли, деревьев и цветов, особенно свежий и приятный ранним утром, и прикрыла глаза, чтобы лучше различить каждый аромат.
Всякий раз, когда она утром выходила на пробежку, ее охватывало пленительное ощущение свободы. В это время ей принадлежал весь парк. Она думала о безмятежных часах, полных спокойствия и неги, словно ощущая присутствие еще спавших воспитанников, представляя их теплое дыхание, и сны, которые уже понемногу высвобождали их из своего плена.
Спустившись по ступенькам, Лана сделала несколько движений для разминки. Тело с ленцой, неохотно, поддалось этой встряске. Во время бега была возможность нагрузить работой мускулы, полностью освободить мозг, помочь ему переварить вчерашние события, мысленно воспроизвести полученные уроки. Раз уж она решила начать новую жизнь, ей просто необходимы были тренировки, чтобы лучше овладеть той новой оболочкой, которая ей еще не вполне принадлежала.
Лана ускорила шаг. В первые дни она могла пробежать не больше километра, а потом начинала задыхаться. Раздраженная, она спросила совета у Лювны, и та охотно объяснила правила для начинающих спринтеров: как работать над ритмом, дыханием, положением рук. С тех пор, строго следуя рекомендациям, Лана значительно продвинулась и открыла для себя удовольствие от приложенного усилия, преодоления себя, от того, чтобы выжимать из организма максимум, а потом испытывать наслаждение от живительной усталости, которую ощущаешь во всех мышцах после душа.
Равномерный звук кроссовок о беговую дорожку ее гипнотизировал, и она впадала в полубессознательное состояние, вроде транса. Внезапно из купы деревьев выбежал кто-то и налетел на нее. С громким криком она упала на землю.
«Только не паниковать, сохранять ясность мышления, понять, что происходит, отражать удары, защищаться», — пронеслось у нее в голове за долю секунды. Но Лана делала только первые шаги в искусстве боя и не чувствовала себя способной вступить в рукопашную с агрессором.
Охваченная страхом, она отвернулась от напавшего и закрыла лицо обеими руками.
— Ну-ну, без паники! Это же я! — Перед ней стоял Димитрий и насмешливо улыбался.
— Димит… ты меня напугал.
— Прости… Я тебя не заметил.
— Но что ты здесь делал в такой час? — с трудом выговорила Лана, смиряя бешеный стук сердца.
— Я-то… я возвращался.
— Возвращался? В такое время?
— Да. Решил немного прогуляться ранним утром. Просто необходимо было побыть одному.
Лана поднялась с земли, отряхиваясь.
— Я правда очень сожалею.
На самом деле юноша казался слегка раздосадованным, что нарушили его уединение, и это отчасти противоречило его извинениям.
— Да ерунда, нет проблем, — проворчала она, недовольная тем, что обнаружила перед ним свой испуг.
— Ладно, давай присядем, тебе нужно отдышаться.
Они уселись на лавочку.
— И часто ты вот так прогуливаешься по утрам… чтобы побыть одному?
— Нет. Вернее, иногда. Мне порой требуются минуты полнейшего покоя.
— Значит, у прекрасного Димитрия есть своя темная половинка?
Он улыбнулся, польщенный.
— Скорее, теневая половинка. Да у кого ее нет?
Лана ничего не ответила. Ее тайная половинка еще не была готова показаться, во всяком случае сейчас.
— Раз об этом идет речь, стало быть, возможности Института ограниченны?
— Да Институт и не ставит себе целью избавить нас от темных сторон. Напротив, он учит нас, как нам с ними жить, учит ими пользоваться. Помогает идентифицировать себя в темноте.
Девушке ответ показался интересным.
— А ты, значит, бегаешь по утрам?
— Да, хочу вновь… обрести форму.
— Спорт — очень важная штука. Но, судя по всему, ты не очень-то пока преуспела в тонкостях крав-маги? — рассмеялся он.
— Именно так. Ну, поиздевайся, поиздевайся, воспользуйся своим преимуществом.
— Да ладно, не обижайся, я просто слегка подкалываю. Ну и как тебе здесь, нравится?
— Нравится. Пока я чувствую себя слегка оглушенной от всего, что увидела тут и услышала. И еще опьяненной возможностью заново переделать свою жизнь.
— И сделать удачный старт.
— Да. А сколько времени ты уже в Академии?
Димитрий наклонился завязать шнурок, но в этом чисто механическом жесте Лана усмотрела желание скрыть некоторое стеснение от того, что речь зашла о чем-то сугубо личном.
— Довольно много, — сказал он тоном, в котором сквозило нежелание распространяться на эту тему.
Завязав шнурок, Димитрий встал со скамейки:
— Хочешь, кое-что покажу?
Она тоже поднялась и последовала за ним. Когда они вошли в рощицу, в момент, когда она меньше всего этого ожидала, Димитрий вял ее за руку.
«Наверное, он собирается меня куда-то повести», — объяснила она себе этот жест, но все же была тронута его предупредительностью.
Так они вместе прошли до небольшого пруда, о котором Лана прежде не знала.
— Только старайся не шуметь, — прошептал он.
Димитрий, сжав еще сильнее пальцы девушки, заставил ее присесть, потом поднес палец к ее глазам, показывая ей направление, куда она должна была смотреть — в определенное место пруда.
Она старательно глядела в нужную сторону, но ничего не могла рассмотреть. Тут Димитрий несколько раз испустил странный звук. Лана хмыкнула. Он повернулся к ней с нахмуренными бровями и жестом приказал ей вести себя тихо.
Они продолжили наблюдение, и через несколько секунд появились несколько уток и с шумом бросились в воду. Это было целое семейство — утка с селезнем и восемь утят, тихонько скользивших по водной глади, напоенной утренним паром, словно пруд с трудом просыпался после бурной ночи, неохотно отдавая свое дыхание. В прозрачной воде легко угадывались движения лапок малышей, обеспокоенных тем, что они не поспевают за матерью.
