Женщина по-прежнему не издавала ни звука, но сначала одна слезинка скатилась по щеке, за ней другие, а потом хлынул целый поток слез, застревая в морщинках, уголках губ, падая на клеенку.
— Я ничего не могла поделать, — наконец проговорила она.
Эмили, с сочувствием и предупредительностью, как никогда, подалась вперед.
— Мы здесь не для того, чтобы вас осуждать, а чтобы понять.
— Да нет, я прекрасно знаю, что вы обо мне думаете! Но я не могла справиться… хотя и пыталась. Иногда мне удавалось его немного подкармливать, передавая еду через младшего братишку.
— Мы об этом знаем.
— Я надеялась, что рано или поздно муж успокоится. И Дилан сможет продержаться, пока это не случится. Ведь он оказался стойким, сильным. Мальчик научился страдать. Как и я.
— Да. Но он этого никогда не забудет. Как и вы. Итак, теперь только от вас зависит, сможет ли Дилан выкарабкаться. И он вам будет за это благодарен… когда-нибудь потом.
Дениза Жильбер встала из-за стола, открыла кран и плеснула на лицо водой.
— Все это из-за меня. Моя вина, — произнесла женщина, глядя в окно. — Я — плохая жена и никудышная мать.
— Расскажите нам все, — попросила Эмили.
Та продолжала стоять, повернувшись к ним спиной, изнемогая под тяжестью своей драмы, погруженная в мучительные воспоминания. Удары, крики, угрозы — все это вновь зазвучало в ее голове. И Денизе было легче доверить этим людям свою тайну, чем выдерживать их взгляды: ведь они, как ей казалось, пришли сюда, чтобы за все с нее спросить. Никто не знал об этом раньше, а вот им она расскажет все. Потому что они сказали, что знание правды было крайне важно для будущего ее сына.
35
С тех пор как они случайно встретились в парке, каждый раз, когда Лана выходила на пробежку, она поневоле везде ожидала появления Димитрия: среди елей, тополей, березок и дубов, на излучине каждой дорожки, в конце любой аллеи. Порой она углублялась в рощицу в надежде увидеть его возле пруда. И всякий раз она проклинала себя за это неотступное желание. Встретиться с ним… но для чего? Разве он не обошелся бы точно так же с любой другой новенькой? Те чудесные, завораживающие мгновения, словно выпавшие из времени, сладостно-томительные, принадлежавшие только им двоим, разве могли они быть залогом чего бы то ни было? Димитрий был любезен и предупредителен со всеми. А она придумала себе целую романтическую историю…
Правда, после вечеринки «Возвращение» в ней вновь окрепло ощущение, что Димитрий проявлял к ней особенный интерес. И когда они случайно встречались в течение дня, Лане все казалось наполненным таинственным смыслом — его взгляды, слова, — и это было чем-то иным, а не обычным проявлением дружеской симпатии. Может, ей все это просто казалось? Когда они в шутку поддразнивали друг друга, перемигивались? Просто симпатия или все-таки нечто другое? «Кончай с этой дуростью, — говорила тогда она себе, — он точно так же ведет себя с другими девчонками». И в то же время иногда она замечала, как он за ней наблюдал, и когда глаза их встречались и не могли расстаться несколько секунд, чуть больше положенного, ее сомнения возрождались вновь.
То вдруг Лану одолевала гордыня, и она старалась убедить себя, что она, несомненно, заблуждалась, ее впечатление подпитывалось романтическими представлениями о любви, свойственными девицам ее возраста, это была ловушка, в которую она вновь была готова угодить, скользкая дорожка, по которой она надеялась никогда не пойти вновь… Но через пару минут сомнение одолевало ее с новой силой.
Лана испытывала удовольствие при мысли, что он питает к ней особое чувство — что ж, разве нельзя себе его позволить? Тем более что она была уверена в том, что никогда не даст себе погрязнуть ни в одной любовной истории. По крайней мере она пыталась себя в этом убедить.
Самое главное, ее полностью поглощала учеба, и она чувствовала себя свободнее и комфортнее с каждым днем среди учащихся, старших или младших по возрасту — не важно. Лану очень радовало то, что со многими из них у нее начали завязываться дружеские отношения, а особенно большое удовлетворение приносила ей лестная дружба с Романой. Так чего ради было засорять мозги всякими химерами?
Придя в столовую позавтракать, Лана села напротив своей «крестной матери», постаравшись устроиться так, чтобы видеть всех, кто входит в зал. И когда она заметила Димитрия в сопровождении приятелей, с его бесшабашным и независимым видом, небрежно причесанными волосами, правильными чертами лица и вечной улыбкой, она не могла удержаться, чтобы не устремить на него тот же глупейший взгляд, что и у остальных девушек, на которых распространялось его очарование.
— Закрой рот, не очень-то приятно видеть, как ты жуешь хлеб, — пошутила Романа.
Застигнутая на месте преступления Лана, провоцируя подругу, высунула язык с комком непрожеванной пищи.
— Вот тебе, получай, язва!
Подняв глаза, Лана увидела, что на нее с удивлением смотрит Димитрий. Она быстро проглотила еду и вытерла губы салфеткой. Юноша улыбнулся.
— Черт, вот дура!
— Ты о чем?
— Он меня увидел с набитым ртом.
— И что дальше?
— Ему стало противно.
— Лана… Вспомни правило первое…
Димитрий сел в противоположном конце зала напротив своих друзей. Оттуда он тоже прекрасно видел Лану.
— Отлично, значит, и ты угодила на крючок?
— Что? Да нет, вовсе нет. Он мне нравится, не больше того.
— За дуру меня принимаешь?
— Ничуть! Мне просто приятно на него смотреть, встречать его иногда, перекидываться парочкой слов. Он мне интересен, вот и все.
— И ты даже не замечаешь, как он на тебя смотрит? Или тебе и это нравится?
— А, ты тоже заметила?
— Конечно.
— Ладно, пусть так. Но все же я не влюблена.
— Ты напоминаешь мне того, кто утверждает: «Я люблю шоколад, обожаю конфеты, не могу устоять перед карамелью, тащусь от выпечки… но вовсе не люблю сладкое!»
— Ты правда думаешь, что я к нему неравнодушна?
— Думаю. С той самой встречи в парке.
— Но тем утром не произошло ничего особенного. Или… почти. И потом, я совсем ничего о нем не знаю!
— Это как раз нормально.
— Как это нормально?
— Он из разряда… таинственных персонажей.
— Пресловутая темная сторона?
— Возможно.
— Когда он появился в Академии? Какова была причина?
— Никто не знает.
— Да о чем ты говоришь?! Из твоих слов я поняла, что здесь все про всех известно!
— За исключением этого субчика. Он никогда не отвечает на вопросы личного характера.
