— Парень очень в нас нуждается, — заключил учитель. — В эту опасную авантюру его втянули потому, что он был на грани отчаяния. Мы должны внедриться в сеть, получить адрес места, где его удерживают, и вызволить бедолагу оттуда.
— Не понимаю… От меня-то вы чего хотите? — наконец осмелилась она подать голос. — Если быть до конца искренней, я бы предпочла не вмешиваться. Мне сейчас куда нужнее передышка, я хочу учиться, а не участвовать в еще одной отвратительной истории.
Лане казалось странным и несправедливым, что к ней проявляли такую жестокость. Она-то считала, что после стольких испытаний вполне заслуживала спокойной жизни и не была обязана участвовать в сомнительной авантюре, не имевшей к ней ни малейшего отношения. Если пребывание в Институте предполагало постоянное участие в подобных операциях, значит, ее обманули, и энтузиазм, окрылявший ее эти последние недели, был более чем преждевременным. Разве многого она хотела? Только отдыха и мирной, размеренной жизни.
— Обычно не в наших правилах вовлекать учащихся в подобные мероприятия, — уточнил Лео, поглядывая на Лану, чей суровый вид и вздувшаяся на лбу жилка свидетельствовали о протесте, который его беспокоил и заставлял сожалеть о выборе ее кандидатуры. — Во всяком случае, уж не новичков, это точно. Но, увы, в данном случае у нас не было другого выхода. И потом, мы постарались свести риски к минимуму.
— Наверное, раз вы так говорите. И все же, почему именно я? Какие у меня преимущества? Любая девушка могла бы это выполнить, и наверняка даже лучше, чем я.
Произнося эти слова, Лана почувствовала укол совести, едва ли не испытала стыд. Признательность, чувство благодарности были одними из базовых ценностей Академии, и она, взбунтовавшись против Лео, показывала, как мало соответствовало этому принципу ее поведение.
— Я не пытаюсь увильнуть, — поспешила она уточнить. — Я лишь хочу понять, почему выбор пал на меня.
Лео сел за свой стол и устремил на нее мягкий взгляд.
— Потому, что ты знакома с этим парнем, — коротко ответил он.
Девушка недоуменно подняла брови.
— Как? Я его знаю?
— Речь идет об одном из твоих приятелей.
— Одном из… О ком конкретно?
— О парне, с которым ты встречалась.
— Да кто же это?
— Софиан.
Она напрягла память — бесполезно.
— Не знаю я никакого Софиана!
— Ах да… Софиан — новое имя, которое он принял, перейдя в ислам. Раньше его звали… Кевин.
Слово прозвучало как пощечина. Кевин! Виновник всех ее злоключений!
— Кевин? Но… И речи быть не может, чтобы я помогала этому… — пробормотала она, бледная, с трудом сдерживающая негодование. — Я же вам о нем рассказывала… и…
— Я знаю, что ты о нем думаешь, — прервал Лео, — но позволь, я все объясню.
— Да что тут объяснять? — взорвалась Лана, почти рыдая. — Что вы собираетесь помочь этому ублюдку? Да пусть едет и взрывает себя где хочет, мне наплевать! Но вот чего я не понимаю: вы знаете, что он сделал, и при этом просите ему помогать? Это что, часть вашей «терапии»?
— Успокойся и выслушай, что я скажу. К тому, что тебе пришлось пережить, он никакого отношения не имеет.
— Не имеет? — заорала Лана, вскакивая со стула. — Да он вместе с другими мучил меня в коллеже! И потом, именно он натравил на меня эту банду!
— Не думаю, чтобы Кевин был среди организаторов твоей травли в коллеже, он скорее являлся зрителем, чем игроком. Да, посмеивался над гнусными шутками приятелей, но сам к тебе не приставал. И уж тем более не натравливал бандитов.
— Это он вам сказал?! — выкрикнула Лана. — И вы поверили? Тогда считайте меня лгуньей, такой же, как и вы сами!
Она рухнула на стул и разрыдалась. Лео подождал несколько мгновений, а затем продолжил:
— Прежде всего знай, что мы провели расследование, Лана. И, видимо, пришло время посвятить тебя в кое-какие детали. Мы предполагали ознакомить тебя с его материалами позже, однако, исходя из ситуации, стоит сделать это сейчас.
Девушка подняла залитое слезами лицо и посмотрела на старика.
— Однажды ты спросила меня, с кем мы установили связь, чтобы вызволить тебя из ловушки, которую устроили эти мерзавцы. Ну так вот — этим человеком был Кевин.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
43
Лана пришла в себя. Она больше не плакала, хотя в голове продолжали вертеться тревожные, противоречивые мысли. И все же то, что рассказал Лео, избавляло от самой темной и давящей тяжким грузом части ее прошлого.
Кевин, да, она это допускала, заводилой среди обидчиков не был, в коллеже он никогда не оскорблял ее словесно. Мерзкие шуточки других вызывали у него порой улыбку, но он всегда держался в стороне и не принимал участия в садистских играх. И, судя по словам Лео, он никак не способствовал нападению на нее в подвале. Более того, если принять на веру слова директора, Кевин за несколько месяцев до случившегося порвал с бандой «Платаны». Как раз в момент знакомства с Ланой он примкнул к другой молодежной группе, это были ребята постарше, исповедовавшие ислам. Радикальность группировки не слишком его волновала в то время — новые товарищи показались серьезными и очень умными.
Ах, как требовались ему тогда поддержка, чье-то внимательное и доброе отношение! Жизнь Кевина была пуста, она вела в никуда, школа от него открестилась, а родители давно перестали им интересоваться. Новые друзья помогали деньгами, но главное, обращались с ним уважительно, как со зрелым человеком, уверяли, что у него тоже есть почетное место и важная миссия на этой Земле. Наивный, стремившийся почувствовать себя полноценным мужчиной, он не понял, что это человеческое тепло было не более чем средство пропаганды, и безрассудно ринулся в ловко расставленные сети.
Как и когда у него наконец раскрылись глаза? Может, после того как, узнав, что он начал встречаться с Ланой, «друзья» строго отчитали его, и тогда в нем что-то дрогнуло? А может, у него вызвали сомнения их пафосные речи насчет того, что ему необходимо порвать с девушкой, поскольку это противоречит их моральным принципам? Ведь им предписывалось воздерживаться от соблазнов этого мира, погрязшего во зле, всячески сопротивляться приманкам общества, помешанного на сексе, алкоголе, наркотиках, развращенного правящей элитой, не имевшей ни души, ни веры, единственной целью которого были деньги и власть. Может, тогда? Не задумался ли он тогда впервые, в чьи лапы он попал? Так или иначе, но, оставаясь, как и прежде, нерешительным, легко подпадавшим под чужое влияние человеком, когда новые наставники потребовали прекратить все контакты с Ланой — звонки, переписку, — Кевин, несмотря на свои сомнения, трусливо подчинился.
Бывшие дружки из «Платанов», узнав, что он встречается с Ланой, пытались его расспрашивать об этой связи, но он молчал, несмотря на их настойчивость. На этот раз он проявил твердость. Однако те, обиженные, решили ему насолить, прищучив его подружку. Зная, что Кевин встанет на ее защиту, они держали свое намерение в строжайшей тайне. Совершив задуманное, они похвастались содеянным и стали его убеждать, что Лана сама не прочь была поразвлечься и «словила кайф». И, как ни глупо, он им поверил.
