– Уф… – Мальчишка опустил ящик рядом с моим стулом. – И еще это. – Он вынул из кармана конверт и протянул мне.
– Спасибо, – сказала я. – А тот человек, который думал, что меня нет. Как он выглядел?
Мальчишка попытался раствориться в собственном костюме. Я терпеливо ждала.
– Ну-у-у, – наконец протянул он. – Где-то под пятьдесят? Рост где-то метр восемьдесят? Среднего телосложения? Темные волосы, слегка курчавые, немного седины? Короткая стрижка?
Звучит до чертиков похоже на Маккэнна.
Нет причины, по которой Маккэнну могут быть интересны предназначенные мне материалы.
– Прекрасно. Я передам ему, что я здесь на этой неделе. Спасибо.
Пацан с надеждой топтался на месте, ожидая, что ему что-нибудь перепадет.
– Я скажу детективу О’Рурку, что ты прекрасно справился с поручением, – сказала я. – Пока.
Он ретировался.
– А кто это думает, что тебя нет на работе? – негромко спросил Стив.
– Тот, кто решил перехватить эти материалы. Знаю-знаю, у меня паранойя, но, кажется, это был Маккэнн.
Я наблюдала за тем, как Стив мысленно проходит тем же путем, что и я.
– Бреслин не знает, что мы намерены заняться делом папаши Ашлин.
– Именно. Маккэнн ничего специально не искал. Он пытался получить то, что оказалось у него под носом.
– Скоро вернется Бреслин. Может, унести это куда-нибудь подальше?
– Да нахер.
Если он придет, а ему сообщат, что мы куда-то удалились в обнимку с большой коробкой, набитой бумагами, ничего хорошего из этого не выйдет. И кроме того, это моя оперативная, и я не стану вертеться тут ужом и прятаться по шкафам.
– Прочитаем здесь, но быстро.
Я уже вскрыла конверт. Стив придвинул свой стул ко мне, попутно с небрежным видом проверив сообщения на телефоне. Мол, ничего особенного не происходит.
Внутри конверта была записка.
Здорово, Конвей, вот дело твоего пропавшего мужика. Позволь дружеский совет, не веди себя как водитель на пассажирском сиденье. Если тебе что-то не понравится, молчи и держи себя в руках. Я немного в нем покопался, так что, если будут вопросы, то звони. Г.О’Р
– Хм, – сказал Стив. – Молчать насчет чего?
– Понятия не имею.
Я сунула записку в карман, чтобы позже отправить ее в шредер.
– Может, поймем, когда ознакомимся с делом?
Мы на пару прочли начальный отчет. Краем глаза я следила за комнатой – не интересуется ли один из практикантов, чем это мы занимаемся.
Ведущего детектива звали Финней. Я встречала его имя на старых бумагах, когда работала в Пропавших, но он ушел на пенсию значительно раньше, чем я там появилась. Наверное, он уже умер. Если нам понадобится информация изнутри, останется только надеяться, что Гэри сможет ее раздобыть.
В 1998-м Десмонду Джозефу Мюррею было тридцать три года. Он работал водителем такси, проживал в Грейстоунсе и работал не в центре Дублина. На фото, приобщенном к делу, был запечатлен худощавый шатен среднего роста с аккуратной стрижкой и милой, чуть кривоватой усмешкой. Я едва обратила на него внимание в семейном альбоме Ашлин. Слишком была занята тем, что рассматривала ее саму, надеясь, что лицо Ашлин подскажет, где мы уже виделись, и пропустила то, что было прямо у меня под носом.
К отчету была приложена семейная фотография. Жена – миниатюрная брюнетка, ухоженная и хорошенькая. Очень хорошенькая, с большими глазами и такая беспомощная и трогательная с виду, что блевать хотелось. А вот и Ашлин – со слишком туго заплетенными косичками и широкой улыбкой, уютно устроившаяся в отцовских объятиях.
– Знаешь, кого он мне напоминает? – произнес Стив. – Нашего Рори.
Я вгляделась в фото. Он прав. Они не то чтобы похожи, но типаж один.
– Иисус, – простонала я. – Убожество какое! Эта глупая овца совсем собой не владела?
– Она пыталась. Хоть в этом отдай ей должное.
Тучи начали заволакивать небо, свет за окнами неровно пульсировал. Оперативная вдруг сделалась местом ненадежным и зыбким, как судно в беспокойном море или дом на острове, на который надвигается буря. Был ли виной тому этот колеблющийся свет или слова Стива, но меня вдруг одолела необъяснимая печаль. Мне не хотелось ни в чем отдавать Ашлин должное, вообще не хотелось думать о ней вне профессиональных рамок, но в ту минуту все, что было связано с этой девушкой, будто наполнилось печалью, сдавило меня тисками.
– Неважно, что я о ней думаю.
Пятого февраля около трех пополудни Десмонд отправился на своем такси по обычному маршруту четверга: забрал девятилетнюю Ашлин из школы, отвез ее домой, а потом поехал в Дублин, к часу пик. Ашлин он забрал и отвез домой точно по плану. Больше домашние его не видели.
Около четырех утра его жена Эвелин проснулась, обнаружила, что мужа нет, и встревожилась. У Десмонда имелся мобильный телефон, редкость по тем временам, но на звонки он не отвечал. В шесть она позвонила в таксомоторную компанию, на которую он работал, однако он не отозвался и на радиопозывные. В десять утра Эвелин позвонила в местный участок. В начальном отчете указывалось, что «лицо, подавшее заявление, было взволновано» – официальный код для «напрочь слетела с катушек». Местные полицейские проверили больницы и полицейские участки, никого не нашли и сказали Эвелин, что мужу, вероятно, захотелось побыть одному и он наверняка объявится к вечеру. Когда он не объявился, то лицо, подавшее заявление, было взволновано настолько, что доктору пришлось выписать седативные препараты. После чего лицо обратилось в отдел пропавших без вести.
– Все в точности как рассказала Люси, – заметил Стив.
Он вытащил из коробки стопку пыльных бумаг и положил перед собой, коробку толкнул в мою сторону.
– Поехали, – сказала я. – Но помни: быстро.
Стив стартовал без задержки. Я же закинула ноги на стол и незаметно оглядела комнату, никто из практикантов не обращал на нас внимания. Несмотря на внезапно наступивший полумрак, все были заняты работой, как послушные ученики.
В заявлении Эвелин клялась, что их брак был идеален, что они еще в детстве отдали друг другу сердца, что поклялись быть вместе всегда, по бумагам так и растекалась сладкая карамель: каждый божий день он дарил ей алые розы, каждый день говорил, что она – свет его жизни. Для меня это звучало лживой мутью, но показания соседей все подтверждали. Никто не слышал, чтобы они ссорились, ничего такого. Финансы тоже были в порядке: Десмонда и Эвелин богачами не назовешь, но они точно не нищенствовали, родители оставили им достаточно денег, чтобы оплатить ипотеку и лицензию таксиста, – всего около сотни тысяч. Долгов у них не было. На текущих счетах ни подозрительно больших вкладов, ни странных снятий больших сумм, указывающих на то, что кто-то балуется кокаином или посещает игорные заведения. У Десмонда не было истории психических заболеваний, как и криминального прошлого, лишь несколько штрафов за превышение скорости и за парковку в неположенном месте – обычное дело для таксиста. Друзья утверждали, что он был доволен жизнью, и хотя уставал, но работу свою любил, врагов у него не было, да он и не из тех, у кого они могут появиться. Но вот их версия семейной жизни Десмонда отличалась от версии Эвелин. По утверждению корешей, Эвелин держала Деса на коротком поводке, сама выходить куда-нибудь не любила, а если он собирался встретиться с друзьями, неизменно закатывала истерику; бесилась, если он не отвечал на звонок мгновенно. Но никто из них никогда не слышал от Деса, что тот собирается уйти от жены, хотя большинство считало, что его удерживает только дочка и в тот день, когда она покинет дом, он тут же сбежит. Эта история не выглядела ящиком Пандоры.
