Благодаря законам, политике и акциям людей отношение к рыбам стало нравственнее. В некоторых частях Европы теперь незаконно содержать золотую рыбку – животное, общественное по своей природе и способное прожить десятки лет – в одиночку в пустом аквариуме
[725]. Закон, принятый в апреле 2008 года Федеральным собранием Швейцарии, требует от рыболовов пройти курс более гуманной ловли рыбы
[726]. Правительство Нидерландов четко заявило о необходимости применения лучших методов оглушения и убоя для рыб, и Фонд защиты рыбы начал лоббистскую деятельность в целях претворения этих слов в действие. В Германии закон 2013 года требует, чтобы всех рыб приводили в бессознательное состояние перед умерщвлением, а рыболовные соревнования, где улов взвешивается перед тем, как быть отпущенным обратно в воду, были запрещены наряду с использованием гольянов в качестве наживки
[727]. В Норвегии оглушение рыб при помощи углекислого газа запретили как негуманное в 2010 году
[728].
Помимо законов в защиту рыб, есть еще и увлечение рыбами. У многих из нас они вызывают не просто интерес, а любовь. Работая над этой книгой, я получал письма от людей, которые действительно обожали своих рыб. Профессор колледжа из Спокана, штат Вашингтон, написала, что она полюбила золотую рыбку, которую спасла от смывания в унитаз. Жемчужинка, так звали питомицу, каждый день приветствовала профессора, подплывая к поверхности, чтобы поесть с руки, а когда рыбка умерла в возрасте семнадцати лет, хозяйка описала свою потерю как «все равно что потерять кошку или собаку, любимца всей семьи». Одна моя знакомая из Гейнсвилля, Флорида, придумала игру со своим голубым дискусом Джаспером: они гонялись друг за другом, каждый со своей стороны стекла. Она рассказала мне: «Когда я складываю ладони чашечкой под самой поверхностью воды, он ложится на бок, заплывает ко мне в руки и просто лежит там, пока я поглаживаю его». Предпринимательница из Портленда, штат Орегон, поделилась описанием своего десятилетнего тетраодона фахака Манго:
Он живет у меня всю свою жизнь (уже девять лет, и это еще не предел), и он не слишком отличается от моей собаки – так же неудержимо извивается всем телом, когда я прихожу домой. Со мной он очень нежен и общителен. Мы часто устраиваем игру в гляделки, и он обычно побеждает. Я люблю его так, как никогда не любила рыб. Почти все, кого я знаю, встречались с Манго, и они просто очарованы им. Я уверена: Манго изменил восприятие рыб людьми.
Есть и люди, которые просто могут прошагать лишний километр ради рыб. У меня есть такая подруга, которая получила анонимный звонок по телефону, пошла по указанному адресу и сумела спасти трех крупных карпов кои из грязного резервуара с тухлой водой, где они томились в течение одиннадцати лет. Она два часа везла их к ухоженному пруду для кои при азиатском ресторане, где они теперь комфортно живут в компании сородичей.
Это спасение – лишь одно из постоянно множащихся проявлений доброты по отношению к рыбам. На YouTube, современном канале видеооператоров-любителей, можно без труда найти сцены, где ныряльщики извлекают разные крючки изо рта акул или срезают леску и сети с плавников скатов мант, жители морского побережья спасают запутавшихся в снастях рыб, а люди с ковшами спасают рыб из пересыхающих рек и озерных котловин. У меня есть друг-ихтиолог, профессор биологии на пенсии, который, устав от убийства рыб во время учебных экспедиций и сбора образцов, изобрел портативное устройство, позволяющее фотографировать и выпускать обратно в места обитания водных животных, пойманных в полевых условиях. Продажи его учебно-фотографического резервуара спасли больше миллиона рыб от участи быть законсервированными в формальдегиде и стоять никому не нужными на музейных полках. Другой биолог основал Fish Feel – первую в Северной Америке организацию, деятельность которой посвящена защите наших подводных родственников. И не всем известно, что Общество охраны морской фауны
[729], главные герои популярной серии телевизионных программ «Китовые войны», также проводит кампании по спасению лососей, трески, обыкновенного тунца, антарктического клыкача и акул. Пол Уотсон, основатель «Морских пастухов», человек весьма прямолинейный, сказал мне: «Когда я вижу лососевую ферму, я вижу рабство и унижение духа рыб, которых люди Первой Нации
[730] с западного побережья рассматривали как бизонов моря… Одним из величайших моментов удовлетворения в моей жизни было разрезать сети мальтийских браконьеров у побережья Ливии и выпустить на свободу восемьсот обыкновенных тунцов. Они рванулись в прореху, словно чистокровные верховые лошади»
[731].
По мере роста здравомыслия и осознания нашей взаимозависимости от всей жизни человечество движется по пути, ведущему к эпохе большей открытости и просвещенности. Основные принципы уважения ко всем представителям нашего собственного вида постепенно распространяются и на других существ, которых это не касалось в прошлом.
Но пока на каждую спасенную рыбу по-прежнему приходится множество убитых. Пока я писал эти строки, до меня дошли новости о 75 000 мертвых менхэденов, выброшенных морем на пляж вдоль восточного побережья Вирджинии после разрыва рыболовной сети. Фотографии их гниющих тел с разинутыми ртами, тянущихся грудами до самого горизонта, напоминают мне о том, что название объекта нашего разговора синонимично его собственной гибели, поскольку слово «рыба» означает и животное, и получаемый из него продукт.
Позвольте мне завершить повествование историей, которая заставила меня прослезиться, когда я впервые прочитал ее. Женщина, поделившаяся ею со мной, полагает, что ей было три года в то время, когда это случилось, и это ее самое раннее воспоминание. У них в доме было три маленькие рыбки, жившие в аквариуме на каминной полке. Как ей сказали потом, это «было сделано, чтобы они могли находиться выше и быть в большей безопасности от маленьких электровеников, которые любят играть, лазить и бегать». Маленькой девочке также объяснили, что нужно быть осторожными с водой, потому что люди не могут в ней дышать. Плохо зная законы природы по малости лет, она рассудила, что рыбы тоже не могли там дышать. Неделями она беспокоилась о рыбках, которе медленно тонули, как она думала, в аквариуме. Она ощущала личную ответственность за их спасение.
