– И ты пошел вон от меня! – замахнулся на ангела посохом Всегнев Радонежич.
– Эй, да мы ж стариканов перепутали! – рассмеялась вила.
– Точно, ошибочка вышла, – согласился ангел. – Меняемся.
Вила переместилась к волхву, ангел взял за руку архиерея. Те сразу успокоились, вздохнули облегченно. Облачная дева помогла Всегневу Радонежичу сесть позади себя и сказала:
– Держись там покрепче, дедушка. Владыка Шамаш тебя уж заждался.
– Кто-кто?! – в ужасе воскликнул волхв, пытаясь спрыгнуть с виленя.
– То есть Аполлон, – поправилась вила.
– Кто-о-о?!
– Даждьбог! Трисветлый Даждьбог! У нашего господина много имен!
Только после этого Всегнев успокоился.
– Ну что, теперь-то все правильно? – осведомился ангел. – Больше без проволочек?
– Вроде можем расходиться, – кивнула вила. – Ты в гости залетай при случае, чайку испить.
– Днями наведаюсь, – пообещал ангел.
Отец Онуфрий поднял руку и помахал Всегневу Радонежичу. Тот махнул в ответ. Волхв и архиерей в последний раз встретились взглядами – и вражды в них больше не было.
Глава 25
Свет становился все ярче. Иван прикрыл даже глаза ладонью. Мало показалось – прикрыл и второй.
– Уй-ёй!.. – вскрикнул он, едва не грохнувшись.
Забыл, что по дереву карабкается. Огромному, как скала, с трещинами такими, что ногу спокойно поставить можно – да все же дереву.
И высота уже такая, что коли свалишься – костей не соберешь.
Хотя это ведь все еще Навь. Мир мертвых. Можно ли тут умереть? Иван крепко задумался, принялся чесать в затылке… и снова чуть не упал.
Но тут свет стал совсем ярок – и все мысли из головы вылетели.
Ибо сверху падал огненный ком, из которого несся бешеный рев. Следом тянулся дымный хвост, в котором мелькали искаженные лица.
Ползущих по Мировому Древу ком не задел. Мимо пронесся – да с такой скоростью, что и не разглядеть толком. Обрушился далеко внизу, у самого Виева чертога.
И алые сферы вокруг него потухли.
– Это что такое было?! – возопил Иван.
– Вовремя мы успели, – ответила Василиса. – То хозяин Вий домой воротился. И судя по реву – сильно не в духе.
Все невольно представили разгневанного Вия – и молча полезли еще быстрее. Вживую-то с ним встречалась одна Василиса, но слышать слышали все, даже Синеглазка.
Кто не знает подземного владыку, повелителя ночных кошмаров?
По счастью, дальше древолазов уже не беспокоили. Шиши их больше не преследовали, а никого иного на сем древнем стволе не встретилось.
Василиса вот разве что сунула руку в очередную трещину – и оттуда посыпались извивающиеся гусеницы. Жирные, мягкие и волосатые. Колдунья-княгиня вскрикнула, отшатнулась – едва тоже не упала, как Иван до этого. Хорошо, Яромир рядом оказался, поддержал.
А Иван тем временем ушел далеко вверх. Оставил остальных позади. Синеглазка поспешала что есть сил, но угнаться за суженым не могла.
Княжича манил новый свет. Уже совсем другой, чистый и ясный. Он обещал голубое небо и желтое солнце. Обещал мир живых.
И добрый молодец Ваня пер к нему, как заведенный. Лез по дереву, точно белочка.
И долез ведь, что самое главное! Взобрался на самую вершину… хотя как вершину? Не было у Мирового Древа вершины. Просто в какой-то момент в глазах вдруг помутилось, голова закружилась, и Иван обнаружил, что он в каком-то подземелье.
Откуда происходил тот свет, что Иванушка видел прежде, – непонятно. В подземелье было темно, где-то капала вода, а над головой рос еще один дуб. Громадный, толстенный, но даже в сравнение не идущий с тем исполином, по которому они карабкались час, а то и два.
Из щели между корнями Иван и высунулся. И было в подземелье хотя и грязно, хотя и темно, а видно – уже Явь, а не Навь. Княжич торопливо подтянул себя на холодные камни, выпрямился во весь рост и заорал во все горло:
– Я достиг вершины!!!
– Своего тупоумия? – сварливо спросила Василиса, высунувшаяся следом.
За ней появилась Синеглазка, а самым последним – Яромир. Этот сразу кувыркнулся через голову, возвращаясь к человечьему облику.
– Ну что, где мы? – тихо спросил он Василису. – Это Костяной Дворец? Ты тут одна среди нас бывала.
– Здесь я не бывала, – так же тихо ответила княгиня. – В это место меня царь Кащей не водил. Сама тоже не забредала.
– Ладно, оглядимся сейчас, посмотрим, что к чему… Ванька, не трогай дерево!
Иван, уже сунувшийся к огромному дуплу, сердито обернулся. Вовсе и не собирался он и этот дуб тоже губить. Не совсем дурак все-таки.
Просто хотел глянуть, нет ли там меда.
А что? В дуплах часто лесные пчелы ульи вьют. Да и шмели случаются.
А мед – он вкусный.
Не позволили. Оборотень разве что не за руку потянул княжича от черного дерева.
Василиса с Синеглазкой уже от него отошли и стояли возле единственного выхода. Темень в зале царила могильная, как в погребе. Только из той самой щели меж корнями и изливалось несколько света – холодного, серого.
Но выхода этот свет не достигал. Видны были три первых ступени, а дальше – кромешная чернота.
Конечное дело, страшно туда вступать. Мало ли кого Кащей мог на стражу поставить. Вдруг да возле самой двери какой великан с топором стережет? Сунешься туда, а он раз – и башку оттяпает.
– Эх, поесть бы сейчас!.. – широко зевнул Иван. – И поспать бы!..
Есть и спать действительно хотелось всем. Сразу же захотелось, едва в мир живых воротились. Да с такой страшной силой, что невмоготу. В животах словно мыши заскреблись, в глаза будто песком сыпанули.
Но спать на ледяном полу, подле этого дуба мертвых – по крайней мере неблагоразумно.
А вот поесть таки отважились. Расстелили самобранку, поснедали второпях.
Та словно тоже сообразила, что за место вокруг. Подала все такое, что на ходу есть возможно. Ботербороды с колбасой и коровьим маслом, булки с рубленым мясом, пирожки с сыром да вареньем. Покидали в животы, утолили собачий голод.
Василиса достала откуда-то маленький желтый череп. То ли кошачий, то ли еще какого зверька. Погладила его, шепнула что-то – и из глазниц полился свет. В нем стали видны ступени – каменные, стесанные за много лет. Раньше тут, похоже, хаживали нередко.
Но то раньше. А сейчас лестницу покрывал слой пыли. Ее явно не тревожили уже несколько седмиц.
Там, где пыль – там никого нет. Там безопасно. Рассчитавши так, Василиса двинулась наверх, высоко подняв череп-светильник.
