– Ты уверен?
– Конечно, – ответил Финн тихо и зло. – Я же знаю Кейро.
– Но ты только что сказал…
– Ну… Он так не сделает.
Клодия покачала головой: слепая, глупая верность Финна вдруг стала ее раздражать.
– Я не верю тебе. Ты боишься, что Кейро именно так и сделает. Аттия тоже паниковала. Слышал, что сказал мой отец? Ни одно существо не должно пройти сквозь Портал.
– Твой отец! Он тебе такой же отец, как я.
– Заткнись!
– С каких пор ты его слушаешься?
Пылая от гнева, они стояли друг против друга – черная маска против белой.
– Я делаю то, что хочу сама!
– Но отцу ты веришь больше, чем Кейро?
– Да! – изрыгнула Клодия. – И больше, чем тебе!
В глазах Финна мелькнула боль, но секундой позже они стали холодными.
– Ты смогла бы убить Кейро?
– Если бы его использовала Тюрьма. Если бы он меня вынудил.
Финн замер, потом прошипел:
– Я думал, ты другая, Клодия. А ты такая же тупая, жестокая фальшивка, как остальные. – Финн направился к толпе придворных, оттолкнул двоих и, не обращая внимания на их протесты, ворвался в грот.
Клодия смотрела ему вслед, трепеща от гнева каждой клеточкой тела. Как он смеет разговаривать с ней подобным образом?! Если он не Джайлз, то Отребье из Инкарцерона, а она, фактам вопреки, дочь Смотрителя.
Чтобы совладать с гневом, Клодия сжала кулаки и сделала глубокий вдох, чтобы привести в порядок дыхание. Хотелось вопить и громить все вокруг, а ей придется растянуть губы в улыбке и ждать полуночи.
А что потом?
После этой ссоры согласится ли Финн с ней поехать?
Придворные засуетились, восхищенно охая и ахая: к гроту шла Сиа в прозрачно-белом платье и в пышном парике из кос с целым флотом золоченых корабликов.
– Клодия! – Оказалось, Лжеджайлз совсем рядом. – Твой неотесанный кавалер взбесился и сбежал?
Клодия достала веер из рукава и раскрыла:
– Мы немного повздорили, только и всего.
Лжеджайлз выбрал красивую маску орла с настоящими птичьими перьями и горделиво изогнутым носом. Как и все его поступки, выбор маски работал на образ наследного принца. Маска орла – как и любая другая – отгораживала его от окружающих, зато глаза улыбались.
– Как говорят, милые бранятся…
– Нет! – отрезала Клодия.
– Тогда позволь мне быть твоим кавалером. – Лжеджайлз протянул руку, и после недолгих колебаний Клодия ее взяла. – Не расстраивайся из-за Финна, Клодия. Финн – это прошлое.
Рука об руку они направились на бал.
Аттия падала.
Так вот что при падении чувствовал Сапфик! Полное бессилие – руки распластаны, нет ни дыхания, ни слуха, ни зрения. Аттия летела в ревущую воронку, в голодный рот, в ненасытную глотку. С нее срывало одежду, волосы и даже кожу – осталась только душа, с криком падающая в бездну.
Но потом стало ясно, что все это шуточки Тюрьмы. Воздух сгустился, появились упругие облака, перепасовывающиеся Аттией между собой, откуда-то долетал хохот. Кто хохотал, Кейро или Инкарцерон, девушка не различала – для нее они слились воедино.
Сквозь брешь в облаках Аттия углядела, что внизу все изменилось – пол задрожал и разверзся. Под виадуком разлилась река. Черный поток быстро поднимался, Аттия едва успела вдохнуть, как погрузилась в темную бурлящую пучину.
Черная бездна заглатывала Аттию, а потом вдруг изрыгнула на поверхность. Замедляясь, поток нес ее мимо темных балок в пещеры, в мрачное подземелье. Мимо проплывали дохлые «жуки». Река оказалась красным ржавым потоком, текущим меж крутых металлических берегов. На поверхности мусор и маслянистая грязь, вонь как от сточной канавы – Аттия словно угодила в аорту неизлечимо больного организма.
Поток перенес Аттию через запруду и выбросил на берег. Кейро уже был там – стоял на корточках, поливая черный песок рвотой. Промокшая, продрогшая, растерзанная Аттия даже сидеть не могла.
– Аттия, мы нужны ему! – прохрипел Кейро. – Мы победили! Мы добились своего!
Девушка не ответила. Она смотрела на красное Око.
Грот недаром назывался Ракушечным. Стены и вогнутая крыша огромной пещеры переливчато сверкали хрусталем и жемчугом, выложенными завитками и спиралями. С потолка свисали искусственные сталактиты, вручную украшенные миллионом мелких хрусталиков.
Не бал, а спектакль в блистающих декорациях.
Клодия танцевала с Джайлзом, танцевала с мужчинами в лисьих масках и рыцарских шлемах, танцевала с разбойниками и с арлекинами. На душе царило ледяное спокойствие: она понятия не имела, где Финн, но, возможно, он видел ее. Клодия надеялась, что видел. Она болтала, махала веером, строила глазки всем подряд через раскосые прорези кошачьей маски и твердила себе, что ей хорошо. Когда часы, сложенные из миллиона крошечных моллюсков, пробили одиннадцать, Клодия пила холодный чай из розовых бокалов, лакомилась кексами и шербетами, которые разносили наряженные нимфами служанки.
А потом появились они. Пришли они в масках, но Клодия знала, что это члены Тайного Совета. Просто в гроте вдруг прибавилось шумных, роскошно одетых мужчин, большинство из которых предпочитали длинные плащи. В резких, хриплых от долгих споров голосах слышалось облегчение.
Надежно скрытая маской, Клодия подошла к тому, который оказался к ней ближе других:
– Господин, скажите, Совет принял решение?
Мужчина подмигнул девушке из-за маски совы и чокнулся с ней бокалом.
– Конечно принял, милая кисонька! – Он приблизился вплотную, обдавая девушку несвежим дыханием. – Давай встретимся за шатром, и я расскажу, что именно мы решили.
Клодия присела в реверансе, махнула веером и попятилась от него.
Тупые, самодовольные кретины… Эта новость меняет все! Королева не станет ждать завтрашнего дня. Сиа обманула: вердикт огласят сегодня же, прямо здесь, а лишнего Джайлза тотчас арестуют.
Финн стоял на темной лужайке у озера. Он отвернулся от Ракушечного грота и проигнорировал вкрадчивый голос. Но голос раздался снова, полоснув, будто нож меж лопаток.
– Совет вынес решение. Мы оба понимаем какое.
Уродливо расплываясь, лицо в орлиной маске отражалось в бокале, который держал Финн.
– Значит, точку нужно поставить немедленно. Прямо здесь.
На лужайках ни души, у причала освещенные фонарями лодки.
Лжеджайлз засмеялся, слегка удивившись:
– Согласен.
Финн кивнул, почувствовав колоссальное облегчение. Он бросил бокал и, обернувшись, вытащил шпагу. По знаку Лжеджайлза из ночного сумрака выступил слуга с небольшим кожаным футляром.
