Собравшиеся согласно загудели. Клодия покосилась на Финна и решительно проговорила:
– Он в пути. Но мы и так знаем, что делать. Настоящий король вернулся. Тем, кто однажды пытался его уничтожить, нужно обязательно помешать.
Клодия контролировала ситуацию, но в своей правоте слуг не убедила. Финн чувствовал их молчаливое недовольство, их невысказанное сомнение. Они знали ее слишком хорошо, еще малышкой. Хозяйкой ее считали, но любить – никогда не любили. Клодия до них не достучалась.
Финн взял ее за руку:
– Друзья, Клодия поступила верно, предоставив вам право выбора. Я обязан ей всем. Без нее меня убили бы или снова швырнули бы в пекло Инкарцерона. Объяснить бы вам, что для меня значит ее поддержка! Но тогда придется рассказать о Тюрьме, а я не хочу и не могу, потому что мне больно даже думать о ней.
Слуги слушали во все уши: слово «Инкарцерон» их завораживало. Финн постарался, чтобы голос дрожал:
– Ребенком меня из прекрасного, безмятежного мира бросили в пучину боли и голода; в ад, где убийство – дело заурядное, где женщины и дети торгуют собой, чтобы остаться в живых. Я знаю про смерть. Я страдал от нищеты. Знаю я про одиночество, про то, каково затеряться в лабиринте гулких коридоров и темного ужаса. Когда стану королем, я воспользуюсь этими знаниями. Никакого больше Протокола, никакого страха, никакой изоляции. Я сделаю все, клянусь, все, чтобы Королевство стало раем, свободным миром для всех его обитателей. И Инкарцерон тоже. Это все, что я могу вам сказать. Все, что могу пообещать. Нет, если мы проиграем, я обещаю убить себя, только бы не возвращаться в Инкарцерон.
Теперь слуги молчали по-другому. Они молчали, потому что у них перехватило дыхание.
– Милорд, я с вами! – пророкотал солдат, его возглас подхватил другой, потом третий… Голоса гудели по всему залу, пока Ральфово пронзительное: «Да здравствует принц Джайлз!» – не заставило слуг вторить ему хором.
Финн устало улыбнулся. Клодия наблюдала за ним и, перехватив его взгляд, увидела спокойное, без намека на кичливость, торжество. Кейро был прав: подвешенный язык и во дворец Финна приведет, и на трон посадит.
Сквозь толпу слуг к Клодии пробирался лакей, бледный, с глазами навыкате:
– Миледи, они здесь! Королевская армия здесь!
25
Одни говорят, что в сердце Тюрьмы качается огромный маятник; другие – что там камера, раскаленная добела от энергии, как в ядре звезды. Сам я считаю, что сердце у Инкарцерона ледяное, в нем ничто не выживет.
Дневник лорда Каллистона
Туннель стремительно сужался. Вскоре Кейро двигался по мелководью уже на четвереньках, стараясь, чтобы не потух новый факел. За спиной у Аттии охал Рикс: он полз с вещевым мешком на животе, каменный потолок больно задевал ему спину. Аттии лишь казалось или впрямь потеплело?
– А если станет слишком тесно? – спросила она.
– Глупый вопрос, – буркнул Кейро. – Тогда нам крышка. Обратно-то не вернуться.
Стало жарко. А еще очень пыльно. Аттия чувствовала пыль на коже, на губах. Ползти было больно: ладони и колени покрылись ссадинами и царапинами. Туннель превратился в узкую трубу, путники пробирались сквозь раскаленную красную мглу.
Вдруг Рикс замер:
– Это вулкан!
– Что?! – спросил обернувшийся Кейро.
– Только представь! Вдруг в сердце Тюрьмы находится огромный магматический очаг, страшной компрессией запечатанный в самом центре его организма?
– Ради бога…
– Если мы доберемся до него, если проткнем тоненькой иголочкой…
– Рикс! – решительно перебила его Аттия. – Твои страшилки ни к чему!
Чародей громко засопел:
– Вдруг это правда? Откуда нам знать? Впрочем, узнать можно… Можно все выяснить одним махом.
Аттия изогнулась, чтобы посмотреть на него. Чародей плашмя лежал в заливающей коридор воде. В руке он сжимал Перчатку.
– Нет! – прошипела девушка.
Глаза у Рикса сияли хитрым упоением, которого Аттия теперь побаивалась. Секундой позже он заорал, в узком туннеле его голос звучал оглушительно.
– СЕЙЧАС Я НАДЕНУ ПЕРЧАТКУ! СЕЙЧАС Я СТАНУ ВСЕЗНАЮЩИМ!
Кейро с ножом в руке подполз к Аттии:
– На этот раз я его прикончу! Клянусь, прикончу!
– КАК ТОТ ПАРЕНЬ В САДУ!
– В каком еще саду, Рикс? – чуть слышно уточнила Аттия. – В каком саду?
– Где-то в Тюрьме. Ты сама знаешь.
– Нет, не знаю. – Аттия стиснула руку Кейро, призывая молчать. – Расскажи!
Рикс погладил Перчатку:
– В саду том росла яблоня с золотыми яблоками, дающими всезнание. И перелез Сапфик через забор, и убил чудище многоголовое, и сорвал яблоко, ибо жаждал всезнания. Понимаешь, Аттия? Он хотел знать, как выбраться на Свободу.
– Да, понимаю. – Девушка отползла чуть назад: усеянное язвами лицо было слишком близко.
– И выполз из травы змей, и давай искушать Сапфика: «Съешь яблоко, Сапфик, ну же, съешь!» И замер Сапфик с яблоком у рта, ибо ведал он, что змей тот – Инкарцерон.
– Да пусти ты… – простонал Кейро. – Убери Перчатку, Рикс! Или мне отдай.
Пальцы чародея гладили темные чешуйки.
– И ведал он, что, съев яблоко, поймет, сколь он слаб. Сколь ничтожен. Ведал, что почувствует себя песчинкой в бескрайней Тюрьме.
– Так он не съел яблоко?
– Что? – удивился Рикс.
– В той кус-книге Сапфик не съел яблоко?
Чародей молчал. Потом словно тень скользнула по его лицу, Рикс раздраженно нахмурился и спрятал Перчатку в плащ:
– Не понимаю, о чем ты, Аттия. Какая еще кус-книга? Почему мы теряем время?
Аттия посмотрела на него, потом легонько пнула Кейро. Чертыхаясь, тот пополз назад. Шанс упущен, а ведь момент был такой удачный! Аттия понимала, что Перчатку нужно отнять, и побыстрее, пока Рикс не зашел слишком далеко.
Она схватилась за скользкий пол, потянулась за Кейро и… уперлась ему в сапоги. Кейро не двигался.
Девушка подняла голову и в свете факела увидела конец туннеля. Круглый свод выложили из битого камня, с него, дерзко высунув язык, смотрела одинокая горгулья. Изо рта у нее бежала вода, по стене сползала зеленая слизь.
– Что это? Конец? – Аттия чуть не опустила голову в воду. – Тут даже повернуть некуда!
– Конец туннеля. Но не конец пути. – Кейро перевернулся на спину и посмотрел вверх. С волос у него стекала вода. Прямо над ним на потолке был круглый лаз, обрамленный буквами, диковинными письменами на неизвестном Аттии языке.
– Это язык сапиентов. – Кейро поморщился, потому что факел осыпал искрами его лицо. – Гильдас постоянно на нем болтал. Ты вон туда глянь!
