Твоего отца… Клодия быстро спустилась по ступенькам и побежала за Смотрителем. Здесь сплошь воры и сумасшедшие, а отец – единственная родная душа.
– Подожди меня! – крикнула ей вслед Аттия.
– Разве Ученице не хочется остаться с чародеем? – съязвила Клодия.
– Его Ученик – Кейро, а не я. – Аттия нагнала ее и спросила: – У Финна все хорошо?
Клодия глянула на впалые щеки девушки, на ее обкромсанные волосы:
– К нему вернулась память.
– Правда?
– Он так говорит.
– А припадки?
Клодия пожала плечами.
– А он… думает о нас? – шепотом спросила Аттия.
– О Кейро – постоянно, – едко ответила Клодия. – Так что, наверное, он теперь счастлив. – «А вот тебя он едва упоминал», – подумала она, но промолчала.
Смотритель уже добрался до маленькой двери. Шум за ней стоял невероятный – бесконечный лязг металла о металл и о дерево. После особо могучего удара в черном дереве блеснул уголок топора. Дверь содрогнулась до основания.
– А ну тихо! – гаркнул Смотритель. Ему ответили. Взвыла женщина. Удары посыпались с удвоенной частотой.
– Они тебя не слышат, – проговорила Клодия. – А если прорвутся сюда…
– Они не желают никого слышать, – перебила Аттия и встала перед Смотрителем. – А вас – особенно. Они винят в своих бедах именно вас.
Шуму и крикам вопреки, Джон Арлекс холодно улыбнулся:
– Это мы еще посмотрим. Я по-прежнему Смотритель Инкарцерона. Впрочем, меры предосторожности не помешают. – Он вытащил маленький серебряный диск, с которого широко скалился волк. От легкого прикосновения под крышкой зажегся огонек.
– Что ты делаешь? – Клодия отскочила назад, когда от очередного удара на снег посыпались щепки.
– Уже объяснял. Срываю Тюрьме ее планы.
– А как же мы? – спросила девушка, взяв отца за руку.
– Нами вполне можно пожертвовать. – Серые глаза смотрели уверенно и спокойно. Потом Джон Арлекс поднес диск ко рту и спросил: – Как дела во Внешнем Мире?
Услышав ответ, Смотритель помрачнел.
Аттия сделала несколько шагов назад. Дверь уже прогибалась, петли вытягивались, заклепки трещали.
– Они прорываются.
Только Клодия смотрела на отца.
– Так действуйте! – резко сказал он. – Уничтожьте Перчатку, пока не поздно.
Медликоут закрыл приемник, спрятал прибор в карман и оглядел разрушенный коридор. Из Большого зала доносились голоса, и Лукас быстро зашагал в ту сторону. Перепуганные слуги путались под ногами. Ральф схватил его за руку и спросил:
– Что происходит? Это конец света?
– Конец одного света, возможно, начало другого, – пожал плечами Медликоут. – Наставник Джаред там?
– Да, сир. Он с королевой. С самой королевой!
Медликоут кивнул. От очков-полумесяцев осталась пустая оправа: линзы исчезли. Лукас открыл дверь.
В изувеченном зале нашелся огарок настоящей свечи, Кейро развел огонь и зажег ее. «По крайней мере, Тюрьма научила нас выживать, – подумал Финн. – Сейчас это умение очень кстати».
– Миледи, полагаю, в нашей войне объявляется перемирие? – спросил он.
Сиа стояла у самого порога. С тех пор как она прошла по мосту, королева не проронила ни слова, и ее молчание пугало Финна.
– Ты полагаешь неправильно, – прошептала Сиа. – Моя война окончена. – Ее голос превратился в слабый, срывающийся шелест. Из-под вуали на Финна смотрели светлые, как лед, глаза. Сиа даже не сутулилась, а скорее горбилась.
– Окончена? – переспросил Финн и глянул на самозванца. Юноша, назвавшийся Джайлзом, мрачно стоял у пустого камина. С его правой руки так и не сняли повязку, нагрудник тускнел на глазах. – В каком смысле?
– В прямом. – Джаред встал перед королевой, и та отпрянула, как от огня, немало удивив Финна. – Миледи, мне жаль, что с вами так получилось, – мягко проговорил сапиент.
– Неужели? – шепотом переспросила Сиа. – Хотя вам, может, и жаль, господин Джаред. Может, вы единственный способны понять мои чувства. Я часто насмехалась над вашим слабым здоровьем, намекала на скорую смерть. Вы имеете право на подобные колкости в мой адрес.
Джаред лишь покачал головой.
– Ты же говорил, что королева молодая? – шепнул Кейро Финну на ухо.
– Так она молодая.
Тут Сиа вцепилась Джареду в рукав, и Финн чуть не вскрикнул: пальцы старушечьи – дряблые, морщинистые, в пигментных пятнах; ногти сухие, растрескавшиеся.
– Как бы то ни было, из нас двоих первой умру я. – Королева отвела взгляд, кокетничая, как в лучшие времена. – Я покажу вам смерть, Джаред. Не этим юнцам. Только вы, наставник, увидите, какова Сиа на самом деле. – Дрожащими руками королева подняла вуаль.
Финн глянул через плечо: ужас на лице сапиента мешался с жалостью, однако на настоящую Сиа он смотрел не отрываясь.
Воцарилась тишина. Кейро оглянулся на Медликоута: секретарь почтительно ждал у двери.
– Какой бы я ни была, я королева, – проговорила Сиа, опустив вуаль. – Позвольте мне умереть по-королевски.
Джаред поклонился.
– Ральф! – окликнул он. – Растопите камин в красной спальне. Прошу вас, постарайтесь для ее величества.
Ключник неуверенно кивнул, взял старуху под руку и повел ее из зала.
32
И поднимется над руинами голубка
С белой розой в клюве.
Сквозь грозу и бурю полетит она,
Сквозь года и века.
И снегом падут на землю лепестки.
Пророчество Сапфика о конце света
– Ничего не понимаю, – сказал Кейро, едва за Сиа и Ральфом закрылась дверь.
– Она старалась сохранить молодость. – Джаред опустился на стул, будто встреча с королевой лишила его последних сил. – Ее называли ведьмой, а она просто использовала косметокарандаши и генные имплантаты непрерывного действия. А теперь украденные годы разом взяли свое.
– Совсем как в Риксовых сказках, – равнодушно отозвался Кейро. – Так она умрет?
– Да, и очень скоро.
– Вот и славно. Значит, остается только этот. – Обожженной рукой Кейро показал на самозванца.
Финн поднял голову, перехватил взгляд Лжеджайлза и отметил:
– Сейчас ты не очень на меня похож.
Внешность самозванца и впрямь изменилась: губы стали тоньше, нос длиннее, волосы потемнели. Сходство осталось, но далеко не такое заметное, как прежде. Их двойничество исчезло вместе с Эпохой.
