– Почти не сомневаюсь, что Смотритель жив, – сказал сапиент.
Намек Финн понял не сразу. Потом молниеносно – Кейро аж обернулся – прижал Медликоута к стене и локтем стиснул ему горло:
– Ты ведь говорил с ним?
– Сир…
– Ты говорил с ним?! – Финн повысил голос.
Секретарь жадно глотнул воздух и кивнул.
– С кем ты говорил? – спросила Клодия.
– С Медликоутом. – Джон Арлекс повернулся к двери. – Он тоже Стальной Волк. Лукас – хороший человек, он разделается с Перчаткой. А теперь посмотрим, кто командует здесь.
Его слова почти утонули в злобном вое Узников.
Клодия смерила отца гневным взглядом: сколько же в нем гордыни и упрямства!
– Тебя затопчут, – процедила она. – Инкарцерон можно остановить иначе. Давай сожжем статую.
– Он ни за что не позволит, – отозвался Смотритель, удивленный предложением дочери.
– Он занят. Ты же сам сказал. – Она повернулась к Аттии. – Пойдем со мной!
Девушки помчались по заснеженной пустыне зала. На стенах висели замерзшие складками портьеры. Клодия дернула ближайшую, осыпав себя пылью и ледяной крошкой.
– Рикс, помоги нам!
Чародей сидел у подножия статуи, обхватив колени локтями. Он перебирал монетки и бормотал себе под нос.
– Орел – мы спасемся. Решка – совершим Побег.
– Не обращай на него внимания. – Аттия подпрыгнула и сдернула портьеру со стены. – Рикс свихнулся. Они оба свихнулись.
Вдвоем девушки содрали все портьеры. Они оказались гобеленовыми, с дырами и потертостями под коркой льда. Аттия сразу поняла, что на них выткано, – иллюстрации к старым легендам о Сапфике. Вот он ползет по меч-мосту, вот отдает палец Зверю, вот крадет детей, вот беседует с Лебединым Королем. Гремя кольцами, гобеленовые сюжеты сбились в кучи заплесневевшего тряпья, и девушки перетащили их к подножию статуи, прекрасное лицо которой взирало на дверь, за которой ревела толпа.
Следил за дверью и Смотритель. Удары лавиной обрушивались на еще уцелевшие панели. Вот слетела петля, и дверь перекосилась.
– Рикс! – крикнула Аттия. – Нам нужен огонь!
Клодия помчалась обратно по заснеженному полу и схватила Смотрителя за руку.
– Отец, пойдем отсюда! Скорее!
Джон Арлекс не сводил глаз с разбитой двери, с доламывающих ее рук, словно надеялся усмирить толпу одним своим авторитетом.
– Я Смотритель, Клодия. Я в ответе за происходящее.
– НЕТ! – Девушка потащила, поволокла его прочь, и в этот миг дверь рухнула.
В зал врывалась огромная толпа Узников. Напиравшие сзади топтали и давили бежавших впереди. Узники размахивали цепями и кулаками, наручниками и железными прутьями.
В неистовом вое звучало отчаяние миллионов детей Инкарцерона, брошенных потомков первых Узников – подонков и цивилов, Ретивых и Мусорщиков, тысяч других банд и племен, жителей разных Крыльев и изгоев.
Дикой рекой Узники текли через дверной проем. Клодия рванула прочь, ее отец – следом. Они бежали по утоптанному снежнику, в который превратился пол, а Тюрьма издевательски высвечивала их мощными прожекторами, перекрестно направляя лучи из-под невидимой крыши.
– Вот он! – Кейро вытащил приемник из кармана Медликоута и швырнул Финну. Тот отпустил секретаря и открыл хитрое устройство:
– Как он работает?
Полупридушенный секретарь рухнул на пол.
– Сверху есть кнопка. Коснитесь ее и говорите, – прохрипел он.
Финн глянул на Джареда, потом большим пальцем нажал на диск сбоку приемника.
– Смотритель! – позвал он. – Вы меня слышите?
Рикс поднялся.
Аттия вместо дубинки схватила увесистую деревяшку. Впрочем, она понимала: против разъяренной толпы оружие не поможет.
Поднимавшийся по ступеням Смотритель оглянулся. Из кармана сюртука он достал диск, который тотчас перехватила Клодия. Глаза у нее стали круглыми от страха: орда вонючих, орущих, толкающихся Узников напирала и напирала.
– Вы меня слышите? – спросил голос.
– Финн?
– Клодия! – воскликнул Финн с явным облегчением. – Что у вас творится?
– Беда, Узники взбунтовались. Финн, мы сожжем статую, по крайней мере, попробуем. – Краем глаза Клодия заметила в руке у Рикса что-то горящее. – Тогда Инкарцерону отсюда не выбраться.
– Перчатка уничтожена? – прошипел Смотритель.
Невнятный ропот. Треск помех. Потом в ушах у девушки зазвучал голос Джареда. Как же она обрадовалась!
– Клодия, это я. Пожалуйста, послушай. Ты должна мне кое-что пообещать.
– Наставник…
– Пообещай не сжигать статую.
Клодия захлопала глазами. Аттия взглянула на нее с изумлением.
– Но… так нужно… Инкарцерон…
– Я знаю, что ты думаешь. Но я понемногу разбираюсь в происходящем. Я говорил с Сапфиком. Пообещай мне, Клодия! Скажи, что веришь мне.
Девушка обернулась: толпа добралась до пьедестала. Бежавшие первыми лезли на ступени.
– Я верю вам, наставник. Всегда верила, – прошептала Клодия. – Джаред… Я люблю тебя.
Из динамика полился пронзительный скрип, и Джаред вздрогнул. Приемник выпал у него из рук и покатился по полу.
Кейро рванул за ним, крикнул: «Клодия!», но услышал лишь шипение и треск, которые могли быть хоть шумом толпы, хоть космическими помехами.
– Вы с ума сошли? – накинулся Финн на Джареда. – Клодия права! Без тела…
– Знаю, – перебил Джаред. Бледный, он стоял у камина, стиснув в руке Перчатку. – К тебе у меня та же просьба. У меня есть план. Возможно, глупый, возможно, невыполнимый, но, возможно, именно он спасет всех нас.
Финн изумленно на него уставился. За окном начался ливень, ветер распахнул окна и погасил огарок свечи. Финн замерз так, что руки стали ледяными, а тут еще эмоции… Словно тюремная инфекция, страх в голосе Клодии передался и ему, на миг он вернулся назад, в белую камеру, где появился на свет не принцем, а Узником, существом без памяти и надежды.
Ударила молния, и дом содрогнулся.
– Что нужно делать? – спросил Финн Джареда.
Толпу остановил Инкарцерон. Едва Узники начали карабкаться на вторую ступень, в огромном зале зазвучал голос:
– Я убью любого, кто подойдет ближе.
Ступень замерцала: голубоватыми волнами по ней побежал ток. Толпа содрогнулась. Кто-то полез дальше, кто-то замер, кто-то отступил. У пьедестала возникла толчея, из которой прожекторы лениво выхватывали то испуганное лицо, то взметнувшуюся конечность.
