– Может, в медпункт зайдешь? Выглядишь неважно.
Его глаза сузились, и он поспешил вперед. Его приятель с удивлением посмотрел на Нелл.
– Он бесится, что ты не обращаешь на него внимания, – сказал он, как будто извиняясь.
– Да наплевать, Паркер, – ответила она. – Ты же не станешь хвалить собаку, если она плохо себя ведет?
Ответить Паркер не успел, Нелл утащила меня вперед. Холодный утренний ветер набросился на нас, как только мы вышли из автобуса и смешались с толпой учеников, направлявшихся к лестнице, которая поднималась по зеленому склону.
Тук-тук-тук, – билось сердце. – Жм-жм-жм, – сжимался желудок.
«Ха! Ха! Ха!» – хохотал демон, наслаждаясь моей тревогой и катаясь в ней как сыр в масле.
Я шагнул вперед, не услышав, как Нелл тихо и нервно сказала:
– Стой!
Поздно.
Ощущение было такое, будто я налетел на изгородь, по которой пропущен ток. Разряд прошел сквозь меня и отшвырнул на несколько шагов. Открыв глаза, я удивился, что одежда не загорелась.
– Ох, братик, – громко сказала Нелл, – какой ты неуклюжий!
На меня смотрели с тревогой. Или не смотрели вовсе. Нелл помогла мне подняться. Кровь отхлынула у меня от лица, оно как будто онемело.
– Защитное заклинание, – прошептала Нелл. – Внутри тебя демон! Я должна пригласить тебя, чтобы ты смог войти.
Она повернулась ко мне лицом, а спиной к школе. Теперь я увидел магическую ограду, она еле заметно светилась зеленоватым.
– Пусть он войдет, – прошептала она, протянув руку. – Работа не ждет.
Убедившись, что на нас никто не смотрит, я осторожно сделал шаг вперед. На этот раз у меня получилось, и только волшебный ветерок приветственно подул, когда я подошел к границе.
– А что, заклинания обязательно рифмовать?
– Нет, но так проще запомнить, – тихо ответила Нелл. – Идем, а то опоздаем.
Вот только ноги меня не слушались, как бы я не заставлял себя.
«Раньше начнешь, раньше закончишь… Раньше начнешь, раньше закончишь…»
Нелл посмотрела на меня и отвела в сторону к клумбе, чтобы никому не мешать.
– Может, прогуляем? – спросил я наконец. – Я никому не скажу, если ты не скажешь.
Нелл мое предложение не вдохновило.
– Вот как ты обычно справляешься с тем, что тебе не нравится? Прячешься? – Она покачала головой. – Давай, братишка! Как сказал Шекспир: «Лишь смелость натяните на колки»
[7].
– И что это значит?
– Это значит: соберись, хватит ныть! – сказала Нелл и дернула меня за руку.
Я нехотя стал подниматься за ней по бетонным ступенькам, скользя рукой по перилам.
Когда мы поднялись по лестнице, я увидел школу. Похоже, два корпуса тут выстроили только ради того, чтобы соединить их модными стеклянными переходами. Видно было, как внутри по ним взад и вперед ходят школьники и учителя.
Справа от меня крупный мужчина нес флаги США и штата Массачусетс к флагштоку. И сердито делал замечания любому, кто наступал на клочок земли, в который была воткнута табличка «По газонам не ходить».
– Эй, Нелл!
Мы обернулись. Я посмотрел вниз – на тех, кто поднимался по лестнице, и почти сразу увидел мальчика, который энергично махал нам рукой.
– Тебя не было в школе на прошлой неделе. Я волновался, – обратился он к Нелл, взбежав по ступенькам и пытаясь отдышаться. Чем дольше я смотрел на него, тем шире становились мои глаза. Его одежда и обувь – носки, ботинки, штаны, рубашка, свитер, шляпа – были всех оттенков синего и голубого.
– У тебя все в порядке? – спросил он Нелл. – Ты расстроена из-за постановки?
– Какой постановки? – переспросил я.
Тут мальчик заметил меня.
– Я про школьный спектакль, – пояснил он. – А ты кто?
– А почему ты расстраиваешься из-за школьного спектакля? – спросил я Нелл. Я пытался вспомнить что-то, что, кажется, видел или слышал совсем недавно.
Но Нелл как обычно проигнорировала меня.
– Да, Нортон, все в порядке. А это мой двоюродный брат. Он пока будет учиться с нами – недели две или три, пока его родители путешествуют.
Нортон схватил меня за руку и горячо ее потряс. Даже если он и замечал, что все стараются его обходить, его это, кажется, не очень задевало.
– Приятно познакомиться, голубой, ой!.. С тобой! – сказал я. – Извини, просто ты такой…
…сине-голубой.
– Нортон участвует в проекте по современному искусству, – объяснила Нелл. – И каждый день носит только один цвет: тот, который отражает его настроение сегодня.
Она снова повернулась к Нортону, который рылся в своей сумке.
– Грустишь, Норти, поэтому одет в синее?
Мальчишка достал контейнер с бутербродами.
– Мама сегодня не срезала корочки.
– Отстой, – согласился я.
– Ладно, приятно было познакомиться, увидимся на уроках, – сказал он с надеждой.
– Я пока не знаю, какое у меня расписание, – честно ответил я. – Ладно, приятно было познакомиться.
Перед самым входом в школу Нелл остановилась и протянула мне красную папку.
– Что это?
– Твоя новая жизнь, – ответила она.
Прозвенел первый звонок, но никто из нас не двинулся с места.
– Эй, я понимаю, что все… ужасно, – сказала она. – Хотя, наверное, «ужасно» не совсем подходит, да? Но я хотела сказать… – она сжала губы, потом продолжила: – Я хотела сказать, что тебе стоит послушать моего отца. Считай, что это возможность начать с чистого листа. Здесь ты не Реддинг. Никто тебя не знает. Может быть, тебе легче будет стать тем, кем ты хочешь, а не быть тем, кем пришлось.
– То есть, я теперь должен притворяться кем-то другим? – спросил я. – А что, если я не умею?
– Это проще, чем ты думаешь, – ответила Нелл. – Актерский метод, система Станиславского: ты становишься персонажем, живешь, как мог бы жить он, создаешь его из любой информации, которая у тебя есть. Ошибиться невозможно. Просто твори.
Нелл открыла папку.
– Тебя зовут Итан Уайт, родился двадцать второго декабря в Портленде, штат Мэн. Родителей зовут Мэри и Джон Уайт. А все остальное можешь придумать сам.
Из открытых дверей повеяло теплом, но я не мог оторвать глаз от папки, даже когда Нелл пошла дальше.
– Привыкнешь – станет проще. Я тебе помогу. Знаешь, как бы хороши ни были актеры на главных ролях, им для поддержки всегда нужны второстепенные.
